— Абсолютно ничего. Мы не заинтересованы в том, чтобы демонстрировать свое несогласие. Мы с самого начала знали, что дети немецких матерей нас покинут. Что касается остальных, мадам Гильермо сделает все возможное, чтобы вырвать их из рук нацистов. Хотя это будет нелегко.
Николь Браше помолчала несколько секунд, пытаясь осознать смысл слов доктора. Она почти забыла, для чего пришла в детское отделение.
— Так о чем вы хотели поговорить со мной, Николь?
— Ах да… Я пришла из-за Рашель…
Анри Коше испуганно оглянулся.
— Никогда не произносите это имя здесь. Даже когда мы одни, вы должны называть ее Ивонной.
— Прошу прощения, доктор. Не знаю, что на меня нашло. Я застала… Ивонну пишущей…
— Пишущей? Но что она пишет? — спросил доктор, нахмурившись.
— Она ведет нечто вроде личного дневника. Я вошла в ее комнату и увидела, как она прячет стопку листов бумаги под одеяло.
— Надеюсь, вы отобрали их у нее?
— Да, не теряя ни секунды.
— И давно она ведет этот дневник?
— С момента своего приезда в родильный дом.
Анри Коше пришел в замешательство.
— Вы читали его?
— Я быстро пробежала его глазами.
— И что?
— Если бы этот дневник попал в другие руки, разразилась бы настоящая катастрофа. Для нее, разумеется, но и для нас тоже.
— Черт возьми, о чем она думает? Впрочем, вряд ли стоит читать ей нотации… Куда вы дели дневник?
— Я унесла его к себе и спрятала в надежном месте. Я решила сразу же поставить вас в известность.
— Вы правильно поступили. Но как ей удавалось прятать дневник в течение пяти месяцев? После ее приезда Кирхберг по крайней мере три раза обыскивала все комнаты.
— Эта девушка очень хитрая. Она прятала дневник в двойном дне шкафа.
— Кирхберг тоже не простушка. Она подмечает малейшие детали, и я думаю, что она на дух не переносит Ивонну.
— Вы полагаете, что у нее появились сомнения?
— Нет. Но любой подозрительный поступок может заставить ее насторожиться. Как вы думаете, кто-нибудь еще знает о дневнике? Например, Жанна, соседка Ивонны по комнате?
— Ивонна уверяла меня, что была очень осторожной и писала только тогда, когда оставалась в комнате одна. Еще она сказала, что Жанна поглощена собой и не замечает, что происходит вокруг.
Анри Коше попытался быстро оценить ситуацию.
— Хорошо. Я сейчас пойду к Ивонне и поговорю с ней…
— Не будьте слишком строги с ней, я ее уже отчитала.
— Николь, я вам уже говорил, что вы слишком сентиментальны по отношению к Ивонне. Если сегодня мы не будем с ней строги, завтра строгость проявят другие, причем для них любые способы будут хороши. В полдень, до обеда, вы принесете мне этот дневник, чтобы я смог спрятать его как можно дальше от родильного дома.