В создавшихся условиях шах предпринимал новые опрометчивые шаги, рассчитанные на привлечение горских владетелей на свою сторону и конфронтацию их с Россией. С этой целью в марте 1742 г. он отправил повторно в горы Эльдара с письмом следующего содержания: «Мы де одной с вами веры и для того бы с ним шахом они помирились и он де шах их будет жаловать, токмо дали б ему войска десять тысяч, с которым он пойдет на гяуров».[700] Но горцы не приняли это предложение и велели Эльдару «объявить шаху, что они жалованья его не требуют и войска не дают так же и мириться с ним, ежели с того места (Дагестана. – Н. С.) не отступить в свою область, не станут».[701]
Из поездки в горы Эльдар вернулся безрезультатно, едва избежав расправы со стороны возмущенных горцев. Мало того, прибывшие в Губден горские старшины обратились к шамхалу Хасбулату с требованием, чтобы «он шаха возвратил в свою область каким-нибудь возможным способом, а ежели не возвратит и в согласии с ним будет, а им будет от турка или от России помощное войско, тогда он шамхал от них и под камнем скрытца не может».[702]
Пользуясь постепенно складывающимся перевесом сил в свою сторону, владетели и старшины Дагестана стали переходить от словесных угроз к конкретным действиям. Так, весной 1742 г., объединившись с кайтагцами, акушинцами и кумыками, уцмий Ахмед-хан активизировал военные действия против иранцев. Как сообщили в марте прибывшие из Кизляра в Дербент Алиш Килякаев, Баттал Чимаматов и Чубар
Абакаров, «акушинцев, тавлинцев и кумыков собралось под командой уцмия тысяч с семь к тому день от дня горские тавлинцы на помощь к нему идут и хотят с шахом поступать войною».[703]
В конце марта с немалыми силами шах попытался привести в покорность уцмия и его сторонников, но был отбит со значительными потерями. Разгневанный шах заявил, что не вернется в Персию, пока не приведет в покорность уцмия Ахмед-хана, а сам обратился к войскам с воззванием: «Кто того Усмея живого приведет или голову привезет, обещает за то дать тысяч Рублев денег».[704] Одновременно шах предпринял новые усилия для утверждения своей власти в Дагестане. В шахский лагерь «Иран хараб» свозились запасы провианта из многих районов Ирана. Наместникам шаха в провинциях было дано указание собрать 9 млн. рублей и укомплектовать 25-тысячный отборный корпус для карательных операций против горцев.[705] Им же предлагалось быть наготове, чтобы отправить в Дагестан дополнительные войска.
Несмотря на переживаемые Ираном бедствия, беспощадный аппарат власти приводил в действие шахские указы. Прибывшие в конце апреля из Дербента в Кизляр Захар Григорьев и Умар Ажанаев подтвердили, что в Дербент прибывают свежие войска из Ирана. Сами они насчитали около 20 тысяч, но при них шел разговор о прибытии в Дагестан дополнительно 70-тысячного войска под командованием племянника шаха Али Кули-хана. Они же были очевидцами, как шах с новыми силами выступил против горцев, принуждая их всеми мерами идти в свое подданство, но они «ему шаху сказали, – докладывали они в Кизляр, – что лучше нам идти в подданство к российским, а нежели де к тебе».