Сурхай же продолжал занимать выжидательную позицию, не показывая «противностей» против России.
[335]6 сентября 1731 г. османы нанести решающее поражение армии Тахмаспа под Тебризом, в конце месяца захватили Хамадан. Отступивший с остатками войск к Казвину деморализованный шах любыми средствами торопился закончить войну. Порта также склонялась к миру, рассчитывая столкнуть Иран с Россией. По приказу султана Махмуда турецкий командующий Ахмед-паша принял шахских уполномоченных. Одновременно Порта предпринимала меры, чтобы обезопасить свой тыл со стороны Дагестана. 19 ноября 1731 г. прибывшие из Шемахи в Баку армянские купцы сообщили, что к Сурхаю из Гянджи явился посланник султана Сулейман-ага «в тридцати и более человеках с халатом, также прислано денег двадцать тысяч для раздачи войскам Сурхаевым и ему».[336]
Для проверки этих слухов генерал-майор де Бриньи послал татарина Ахмеда из Баку, который также подтвердил, что «приехал в Шемаху турецкой капичи-баши Сулейман-ага… к Сурхаю от турецкого двора з денежною казною на пети катырах навьючено червонцами, а сказывают тамошние обыватели якобы прислана для нанятия войск в помощь к разорению Персии и протчих противников к стороне турецкой».[337] Сурхай не выделил войск в помощь султану, но для выражения своей к нему приверженности отправил «два меха собольих, два меха горностаевых и несколько штук европейских парчей».[338]
Проявляя показную верность Стамбулу, Сурхай стремился воспользоваться создавшейся в Дагестане обстановкой в своих интересах. Характеризуя политику Сурхая осенью 1731 г., генерал Д. Ф. Еропкин подчеркивал: «Оной между тамошними горскими народы в немалой славе, которой всех горских владельцев к себе привлекает, чего он опасен, дабы оныя не склонились к упомянутому Сурхаю, о чем он имеет неусыпное смотрение».[339]
Опасения Еропкина вскоре сбылись. Среди дагестанских владетелей усилилось брожение. Наибольшую активность проявили уцмий Ахмед-хан и старший сын Адиль-Гирея Хасбулат, пытавшиеся перехватить инициативу у Сурхая и усилить свое влияние. В разгар ирано-турецкой войны они стремились к независимости во внешней политике, часто съезжались между собой, планируя совместные выступления против Сурхая. Дело дошло до того, что Хасбулат втихомолку попытался объявить себя шамхалом, надеясь восстановить этот титул, упраздненный после ссылки его отца.
Находившийся в курсе дагестанских событий генерал Еропкин доносил 2 декабря 1731 г., что «горские владельцы имеют между собою непрестанные съезды и чинят собрания и соглашаются с намерением иттить на Сурхай-хана Шемахинского и на Шемаху для разорения… а на тех съездах больше себя оказывает перед всеми кайдацкой Усмий Ахметхан и дружбою к себе всех кумычен склоняет и з шемхальским меньшим сыном Будаем сообщился, а большой сын шемхальский Казбулат объявляет о себе якобы тавлинских деревень старшины бывших при оныхже зборах просили его чтоб им быть также как они были под властью отца ево Адил-Еирей шемхала и ему так бы быть как отцу его и их содержать почему он Казбулат в одном своем письме к оным подписался кумыцкой владелец и дагистанской шемхал».