Другой всадник был тучный старик, белый как лунь, в кольчужной броне и в остроконечном шлеме, раззолоченном и богато украшенном. На нём был кожаный, наборный, усаженный серебряными бляшками, широкий пояс, на котором висел ключ, нож, огниво, иголка, шило, точильный брусок, костяной гребень, мешочек с деньгами. У седла была приторочена секира, за поясом торчал кривой нож, прямой обоюдоострый меч свисал с бедра. Видно было, что этот тучный старик всю жизнь провёл в боевых походах.
Они подъехали к послам и тучный старик спросил по-гречески, не сходя с коня, откуда пожаловали столь знатные гости.
Паракимонен ответил по-славянски, приняв этих вестников по их вооружению за приближенных Святослава, что ожидают князя и даже не знают, здесь он или нет. И ждать ли им его, или на время удалиться.
— Передай князю, — сказал паракимонен, приняв молодого витязя с пучком волос на бритой голове за ординарца, — что его хотят видеть послы ромейского василевса.
— Хотят так увидят, — весело улыбаясь, ответил витязь. — Вот этот испытанный воин близок к князю, он вам всё и устроит. Устрой им, Свенельд.
— Пусть чуточку подождут, — ответил старик. Мы их ждали не раз, не теряли терпения. И они потерпят…
— Мы готовы стоять на месте до тех пор, пока не упадём от изнемождения. Плохо, что у русского князя нет соответствующего церемониала по приёму послов. Это затрудняет переговоры…
— Всякая земля имеет свои обычаи, — ответил витязь. — Подождите ещё немного, князь утомился с дороги, отдохнёт и вас непременно примет.
— Так и передай князю, мы прибыли с самыми дружескими намерениями.
— Вот насчёт этого не знаю, поверит ли он.
— Только бы принял. Сам убедится в этом.
Всадники сошли с лошадей и уселись около костра обедать. Ирина подала им дымящуюся в горшке говядину с луком. Они брали руками огромные эти дымящиеся куски и ели сосредоточенно и молча, вприкуску с русскими ржаными лепёшками и запивали еду византийским дорогостоящим вином. После этого съели ещё по большой рыбе, испечённой на угольях, потом Ирина подала им калёные яйца, вынув из горячей золы. После этого они выпили жбан мёду. Послы глядели на эту картину с пугливым изумлением.
— Эти греки, — сказал Святослав, — умеют быть в такой же мере спесивыми, сколь раболепными. Погляди, старик, на их вытянутые и подобострастные лица, с которыми они ожидают моего приёма. А помнишь тех послов в Доростоле, что сулили мне участь несчастного отца, ладьи которого они когда-то потопили в море.
— Как не помнить? Я такого мнения, князь, все они плуты и с ними один разговор — разговор оружием. А то как раз надуют, уж я их знаю, шельмецов. Все дела у них на этом построены. Цимисхий убил Никифора, а уж и на Цимисхия тоже ножи точат. Дело твоё, одно скажу, князь, держи ухо востро. Не прельщайся ни на девок, ни на золото. Это у них первое дело — задобрить, а потом и оплести. Похвальбы-то сколько потом будет у ромеев.