На мгновение Олег, с досадой вспомнив о чем-то, замер и посмотрел на Машу с тревогой.
– Прости… Кажется, у меня нет…
– Ничего не нужно, – прошептала она.
– Я могу в аптеку. Быстро.
– Доверься мне.
– Не то чтобы я против детей… Но…
– Замолчи!!!
Она раздраженно зажала ему рот узкой ладошкой и стала расстегивать солдатский ремень на штатских брюках…
Маша вздрогнула и проснулась – громко хлопнула входная дверь.
– Не бойся, Маруся, – Олег прижал ее к себе, – просто мама ушла на работу.
– И нам тоже пора?
– Нет.
– Хорошо…
До вечера они и не думали выбираться из постели. Несколько раз он бегал в кухню, приносил им воду, какую-то еду, и все начиналось сначала. Машино тело протестовало, когда пришло время собираться и ехать на репетицию.
– Прости, не успел тебе сказать, – он наблюдал за ее сборами внимательно, с неизъяснимой нежностью, – очень скоро мне придется уехать.
– Когда? – Маша напряглась как струна.
– Послезавтра утром.
– Так быстро…
– Нельзя отложить, малыш. Это приказ.
Еще двое суток они не расставались. Только спектакли Маша не могла пропустить, и Олег шел с ней за сцену. Сидел на корточках за кулисами, пока она пыталась играть – все мысли были о нем, – а потом собрался и уехал.
Она осталась одна. Туда, где он оказался, нельзя было ни приехать, ни позвонить: там шла стрельба и взрывались снаряды. Стоило Маше закрыть глаза, как в ушах свистели пули, она сходила с ума от страха. Ее держала на плаву и спасала только работа. Но стоило спуститься со сцены, и начиналось удушье. Вдруг оказалось, что без Олега ей не хватает воздуха.
Чтобы выжить, Маша бралась за все, что попадалось под руку: играла и день и ночь. Одержимую студентку начали замечать. За четыре месяца до окончания училища у нее появилось первое предложение. А за три до выпуска она поняла, что не сможет принять ни одно из них.
Слишком поздно Маша начала подозревать, что с ней что-то не так. Долго отмахивалась от неприятных мыслей и ощущений – было не до врачей. Но даже для привычной дисфункции симптомы оказались чересчур настойчивыми. Пришлось идти на прием – в ту же поликлинику, где пять лет назад ей поставили удобный диагноз.
– В двадцать один год, в двадцать первом веке не заметить собственную беременность?! – Старушка-гинеколог с трясущимися жилистыми руками веселилась от всей души. Словно Маша рассказала ей анекдот.
– Это ошибка! – девушка протестовала. – Я не могу забеременеть!
– Восемь недель, – бабка совала в лицо упрямой пациентке снимки УЗИ, – никакой ошибки.
– Невозможно…
– У тебя будет ребенок! Не надо спорить со мной.