– А меня? – робко напомнила девочка.
– А ты мордой не вышла.
В носу противно защипало, но Катя дала себе слово не поддаваться обиде. Решила, что при первом же удобном случае стащит у матери «мыльницу» и попросит этого дядю на входе ее сфотографировать. Он добрый, поможет. Легок на помине, администратор явился и проводил гостей в их комнату.
Пока мать плескалась в душе и прихорашивалась перед зеркалом, Катя успела переодеться. Вытащила из сумки свой лучший наряд – почти новенький джинсовый костюм. Бабушка давным-давно на вырост подарила. Правда, брюки были уже коротковаты, а рукава пиджака открывали на всеобщее обозрение худенькие, с остро торчащими косточками, запястья, но все равно еще можно было носить.
– Ты куда это вырядилась? – Ленка удивленно посмотрела на дочь.
– С тобой…
– Здесь останешься, – коротко бросила она.
– Почему? – Катя опешила. Прилететь в Прагу, о которой мечтала, и вдруг остаться сидеть в комнате?
– По кочану. Я по делам еду, ты будешь мешать.
– Нет! Я тоже поеду к папе! – Катя закричала, но тут же получила сухой и хлесткой, как плеть, ладонью по щеке.
– Я тебе сказала, в номере будешь сидеть! В семь вернусь.
Упав лицом на кровать, Катька заревела. Не обращая на плачущего ребенка никакого внимания, Лена надела куртку, вышла и захлопнула за собой дверь.
– Ага, щас! Буду я тебе тут сидеть! – бормотала девочка сквозь слезы. – Нашла себе дуру!
Наревевшись, она села и огляделась. Потом подошла к двери, подергала ручку – та поддалась безо всяких усилий. Не долго думая, Катька схватила фотоаппарат и выскочила в коридор, захлопнув за собой дверь.
Как выйти к Влтаве, она поняла, еще когда ехала на такси. Близко! Не долго думая, обежала отель, нырнув в арку с огромной деревянной дверью, украшенной кованым узором, и оказалась во внутреннем дворе. Дальше – через маленький мостик к деревьям, к лужайке. Две минуты, и она уже стояла посреди острова Кампа.
Катя медленно брела в сторону реки, наслаждаясь каждым глотком по-настоящему свежего, напоенного солнцем воздуха. Так никогда не пахло в Москве посреди зимы: речкой, травой, теплом. Навстречу ей попалась стайка двухлетних малышей в надетых поверх курток желтых жилетах. Дети топали, раскачиваясь как утята, и потешно галдели. Целых три няни ласково призывали к порядку и собирали небольшую компанию в кучу – всего-то восемь ребят. Катя вспомнила прогулки в собственном детском саду за высоким железным забором. Двадцать пять человек в группе и одна-единственная воспитательница, которая только и делала, что истошно орала. Особо выдающимся хулиганам доставались еще и звонкие подзатыльники, пока никто из взрослых не видел. При родителях Вероника Петровна была, конечно, идеалом. Ласково ворковала, нежно называла детишек «Петеньками, Анечками, Ванечками». А уж к Катьке и вовсе по-доброму относилась: знала, что мать у нее работает на кухне. А туда, как говорила Ленка, «не подмажешь, не подъедешь: воспитателей много, а кормушка одна».