Коннор взял бокал и сделал глоток.
– Думаю, он ушел в свой дом.
Пока Мойра поднималась на холм, грязь прилипла к ее юбкам, как вина и возмущение, которые она испытывала. Подойдя к дому, она распахнула дверь, не позаботившись постучать. Дункан стоял посреди комнаты, и его негодование, как живое существо, заполняло весь маленький дом.
– Еще раз спрашиваю тебя: почему ты не призналась, что у меня есть сын?
– Возможно, я сказала бы тебе перед твоим уходом в замок Троттерниш, если бы ты соизволил поделиться со мной планом нанести визит Маклаудам.
– Это дела клана. Я не имел права никому говорить и не лгал тебе.
– Могу поспорить, ты поделился с Йеном. И с Алексом посекретничал бы, если бы увиделся с ним.
– Ты солгала мне о моем сыне, – Дункан сжал кулаки, – и я хочу знать почему.
– Хорошо, я скажу тебе. – Пришло время бросить карты на стол и посмотреть, как они лягут. – Ты не заслужил знать правду.
Мойра злилась, что слезы жгут ей глаза.
– Ты раздевалась для меня, но не могла сказать мне правду о Рагнелле? – спросил Дункан на повышенных тонах.
– Одно с другим никак не связано.
– Никак не связано?
– Почему после того, как ты оставил меня одну и беременную, я должна доверять тебе своего сына, который для меня дороже всего в этой жизни?
– Я спрашивал тебя в ту последнюю ночь перед тем, как твой отец отослал меня, и ты сказала мне, что не беременна.
– Я узнала только после твоего отъезда.
Запустив руки в волосы, Дункан принялся расхаживать по крошечной комнате, отчего она казалась еще меньше, чем была на самом деле.
– Тогда как ты можешь винить меня за то, что я не знал?
– А тебе никогда не приходило в голову, что я могла узнать о ребенке после твоего отъезда? – холодно спросила она. – Неужели ты был таким несведущим?
Остановившись, Дункан долгое время не отвечал, а потом заговорил так, словно вырывал слова из груди:
– Я не думал, что ты беременна. И не представлял себе, что такое возможно.
Мойра всегда это знала.
– Но ни я, ни наш ребенок не заботили тебя настолько, чтобы ты остался. Ты оставил меня одну перед лицом всего этого, – с трудом произнесла она. – Знаешь, сколько мне пришлось вынести?
Дункан не смотрел на нее, но по его застывшему подбородку и отчаянно пульсирующей жилке на горле она понимала раздиравшие его чувства.
– Почему ты меня оставил? – Подойдя ближе, Мойра зажала в кулаках его рубашку. – Почему, Дункан, ну почему?
Пока Мойра ждала, чтобы он, наконец, ответил ей, между ними, как раскачивающаяся петля, висела тишина.
– Я уже сказал тебе. Твой отец узнал о нас, – тихо заговорил Дункан. – Он был моим предводителем и приказал мне отправиться с остальными во Францию. Мне оставалось либо подчиниться, либо умереть.