По случаю столь славной виктории, в храме Василия Блаженного состоялась служба. Вел ее чинно и благолепно сам Иосиф, будущий патриарх Московский. Церковный хор пел щемяще красиво, а дьякон Гаврила – что труба иерихонская – провозглашал здравицы. От его мощного баса колыхались огоньки толстых восковых свечей. Лики святых смотрели на действо строго и целомудренно. Храм поражал своим богатым убранством, красиво расписанным куполом и стенами. Главный алтарь, украшенный затейливой резьбой, являлся настоящим произведением искусства. Оклады икон обрамлены золотом и серебром с драгоценными смарагдами. Кошкин с изумлением вертел головой – в прежней жизни ему довелось здесь присутствовать лишь однажды. Сравнения никакого – день и ночь.
Князья и цари московские немало жертвовали церкви, и непосредственно храму. Видимо, совдепия, дорвавшаяся до власти в 1917 году, ободрала его, как липку.
– Вот где уроды, – и Кошкин едва не плюнул в сердцах на пол.
Осеняя себя размашистым крестом, рядом стоял серьезный Юсупов. Кроме них здесь присутствовал сын Кошкина Гоша, а также командиры русских полков и начальник артиллерии Самора. Своих офицеров после завершения кампании князья произвели в майоры. Все честь по чести с вручением патентов. Командиру гвардейского полка Иозефу Крейцу дали чин полковника – заслужил. Кстати, друзья, посоветовавшись в Вильно за парой бутылок вина, порешили выдать каждому рядовому воину по тридцать золотых монет, сержантам и капралам – по шестьдесят, офицерам – по двести монет, а командиры полков получили по одной тысяче ровно. Надо признать, воинство от княжьих милостей несколько обалдело, а авторитет и уважение к Кошкину с Юсуповым, бывшее и так немалым, вознеслось до небес. Быть богатым и не быть щедрым – это западло, так думали бывшие морпехи. Они совершенно верно поступили, только в жизни таких примеров – раз, два и обчелся.
Царь Михаил Федорович с ближними боярами изнывал от жары и обливался потом, глядя неприязненно на Иосифа. Сделал ему знак – заканчивай, мол, кадилом махать. В храме не продохнуть, да и август выдался по-летнему знойным. Романов с легкой завистью озирал князей с офицерами, одетых в легкие кафтаны и невесомые сафьяновые сапожки. Наконец, прогремело заключительное «Славься!», и толпа повалила из храма.
Первым к крыльцу подали царский возок в окружении рынд с серебряными топориками. По случаю отсутствия царицы Евдокии Стрешневой – ей сегодня не моглось – Романов пригласил в возок князей. Гоша с офицерами ехали отдельно в большой карете вслед за ближними боярами. Те старались держаться поближе к царю – престижно, да и вдруг обломится что на халяву. Порода лизоблюдов неистребима и существует во все времена. Печальна участь правителей, приблизивших к себе льстецов и корыстолюбцев – они потенциальные предатели.