Ее взгляд, обращенный на меня, остался тем же. Голубые всполохи заставляют мое сердце биться чаще. Она смотрит снизу верх, а мне хочется поцеловать запрокинутое ко мне лицо, приоткрытые губы. Она одновременно выглядит беззащитной и неприступной. И я понимаю, как глубоко ранил ее, как тяжело легла на ее душу эта обида.
Но едва моя рука начинает подниматься, чтобы погладить ее нежную щеку, она отворачивается и опять начинает медленно двигаться, сводя с ума этими ленивыми двусмысленными движениями.
Я заставляю себя идти дальше. Где-то здесь ее муж, здесь мои подчиненные, здесь мне не место.
Утро принесло с собой похмелье. Так плохо мне уже давно не было. Голова раскалывается, мутит, и вообще мне кажется, что я умираю. Хорошо, что не нужно идти на работу.
Поднимаюсь осторожно, стараясь не делать резких движений, и иду в ванную. По-моему, меня сейчас хватит удар. Конечности немеют, сердце замирает. Зубы чищу через силу, заставляю себя встать под душ, чтобы хоть как-то прийти в сознание.
Я вчера прилично накидалась. Наверное, такого не было со студенческих времен.
А во всем виноват Вронский! Если бы не он, я бы сейчас не чувствовала себя так паршиво.
Когда я поняла, что произошло, на меня словно опустился густой туман. Никогда не была распутницей, не испытывала желания делать это на людях или наблюдать, как делают это другие. Но вчера у меня случилось что-то вроде помутнения. Я не думала, как это выглядит со стороны. Просто пыталась раздуть ту искру, которая вновь начала тлеть между мной и Владом. Но что-то пошло не так. И я уже не знаю, сможет ли все быть по-прежнему.
Тот момент, когда я поняла, кто видел наши с Владом упражнения, стал для меня шоком.
Я автоматически двигалась, пила коктейли, чтобы приостановить хаотический бег мыслей, танцевала, но даже не отдавала себе в этом отчета. Мой внутренний радар против воли искал его, словно большое щупальце, исследовавшее пространство вокруг. Я ощущала его всей кожей. Я не смотрела по сторонам, не выхватывала его взглядом, просто в одно мгновение вдруг почувствовала его рядом.
Меня подбросило от его прикосновения, как от удара электричеством. Это мог быть только он, единственный, кто может делать такое со мной.
Казалось, будто между нами пролегли годы совместной жизни, а не несколько коротких свиданий, во время которых мы почти не разговаривали, а только занимались сексом. Это не могло быть обычной интрижкой. Такие отношения не приносят столько противоречивых, но, несомненно, сильных эмоций. Они, как в зеркале, отражаются в его глазах.