Что-то случилось?
За Женей соскучилась.
И она за тобой. Вон, стрекоза, носится позади меня.
Женя подлетела к монитору и замахала руками. Загорелая, пышущая здоровьем.
Привет, мамочка!
Привет, мое солнышко!
А я соскучилась. Даже просила бабушку вернуться домой.
Не надо, - чересчур поспешно сказала я. Потом пояснила: - Я с тобой не смогу часто бывать на море, а с бабушкой и дедушкой ты там каждый день купаешься и загораешь.
А где папа?
Завтра приезжает.
Я хочу к вам, - протянула Женя, словно маленький ребенок.
Я и сама подумываю, может уже вернуться, - вклинилась в разговор моя мама.
Да ты что! Зачем?
Да как-то неспокойно мне здесь.
Что такое?
Не знаю, сердце мается.
Тогда займись чем-то. Поезжайте на Кара-Даг, или в Ялту.
Не хочу. Домой тянет.
Ну, смотри сама. Когда еще вы куда-нибудь выберетесь?
Я не пытаюсь больше уговаривать маму, иначе это выглядело бы подозрительно. В любом случае, завтра они здесь не появятся, а для меня это главное.
При мысли о завтрашнем дне меня начинает мутить от едкого страха, угнездившегося где-то в желудке. За весь день я не съела ни крошки, во всяком случае в этой стране.
Я хмыкнула, но ироничную улыбку изобразить не смогла. Мое лицо вообще превратилось в маску, онемело. Да и руки как-то странно задеревенели. Несколько раз сжала и разжала кулаки, вроде помогло, но ненадолго.
За полночь. Все вещи выстираны и выглажены, остывшая еда убрана в холодильник. Я сижу на кровати, сна ни в одном глазу. Даже не стала выключать свет – знаю, что от волнения буду метаться в постели, сбивая простыни.
Мне страшно не из-за того, что Влад что-то может мне сделать. Он не такой. Я трясусь из-за того, что вся моя жизнь полетит кувырком, что я оказалась предательницей, что разрушила все, что мы создавали вместе. Не вернуть этих потерянных лет, упущенных возможностей, хотя я почему-то думаю, что Влад не останется долго один. Такие мужчины, как он, всегда в цене. Особенно у женщин моего возраста.
О себе думать не хочется.
Вронский так и не позвонил сегодня, хотя мы об этом не договаривались. Но вдруг оказалось непривычным не слышать вечером его голос, не смотреть в ставшее таким родным лицо.
Я ни о чем не жалею. Потому что я сделала самый храбрый поступок в своей жизни – поддалась своей слабости. Не у многих людей хватает на это смелости. Моральные устои, соображения выгоды или влияние родственников – всегда есть что-то, что не дает нам наплевать на все и пойти навстречу своему счастью.
И еще я знала, что за это буду расплачиваться. Не тешила себя иллюзиями, не решила трусливо смолчать.