Термос отправился в корзину, и мы с Женей выдвинулись в парк.
Зелень лужаек разбавило золото одуванчиков. Обожаю их. Дочка, визжа и смеясь, неслась впереди меня по этому пестрому океану. Я чувствовала свежий запах смятой травы, самый волшебный запах матушки-природы.
Женя выбрала место в тени раскидистой ивы. Мы устроились на подстилке и стали с жадностью поглощать сэндвичи, запивая их какао. На свежем воздухе любая еда вкуснее.
Я подумала о том, как было бы здорово сделать шашлыки, но тут же одернула себя. Влада мне по-прежнему не хотелось видеть больше, чем это было необходимо. Он до сих пор отсыпался. Иногда мне казалось, что мы с Женей у него на втором месте после работы, хотя я знала, что это не так. Просто приоритеты у мужчин и женщин разные, кто бы что ни говорил. Он никогда не вскакивал с кровати по утрам, зная, что ребенку необходимо готовить завтрак. Никогда не прекращал разговор по телефону, если она ходила по большому в памперс, и его нужно было срочно заменить. Природа словно обделила мужчин инстинктом, который заставлял женщин вздрагивать от малейшего звука их ребенка.
Все, наелась, - Женя откинулась навзничь на подстилке, довольно жмурясь.
Тогда немножко полежи и начинай собирать одуванчики.
Мы будем плести венок? – ее глаза загорелись.
Да.
Я уже отдохнула!
Она вскочила, и я рассмеялась, завидуя ее энергии. Только дети могут двигаться постоянно, без передышек, пока сон не свалит их с ног.
Легкий ветерок лениво играет моими волосами, и я искренне улыбаюсь, впервые за эти дни. Внутри все еще живо и болит, как открытая рана. Но теперь она начинает затягиваться.
Что мне делать с Владом? Не знаю. Иногда мне хочется, чтобы он все узнал, чтобы сам вынес приговор. И я приму его решение, каким бы оно ни было. Сначала мне было страшно, что я не вынесу груза финансовых обязательств. Моя зарплата госслужащего так смехотворно мала, что нам с Женей не хватит. Но всегда есть шанс подыскать более прибыльную работу.
Я недовольно хмурюсь. Теперь я рассматриваю наше будущее только с материальной точки зрения, и это неприятно, почти болезненно. Мне всегда была чужда меркантильность. Но сейчас я не думаю о любви или хотя бы о каком-то влечении, когда пытаюсь выяснить, что же делать со своей семьей.
Тонкие солнечные лучи пробиваются сквозь колышущуюся крону и слепят мне глаза. Я закрываю их, позволяя мыслям покинуть голову, и просто расслабляюсь. Женя кричит что-то о пчелах и муравьях, я слышу, как она носится вокруг меня, выбирая цветы на длинном стебле.
Где-то в ворохе нашей одежды звонит телефон. Что-то по работе? Обычно меня не дергают на выходных.