Окна в плитняковой стене (Кросс) - страница 134

, как говорится. Так что у меня было больше чем достаточно возможностей узнать эти «круги» со всеми их потрохами и выяснить, какова их мораль. И я скажу вам (несмотря на то что среди них встречаются прекрасные люди): там, где дело касается чувства корпорации, там, где они, мнящие себя рыцарями, имеют дело с нижестоящими, там сразу же начисто исчезает их рыцарство. Тогда и обнаруживается, что в своем большинстве наши nobilitas на самом деле — ignobile genus hominum[160]. Так что никаких дворянских компаньонов! Я скажу вам — только люди из мещанского сословия! А главное — хороший бумажный мастер. Такого можно найти в Ряпине, Риге, Митаве, Петербурге. Если там не найдется, то в Турку у меня есть знакомства, и, стало быть, это дело я вам устрою. (Боже мой, помню, когда я еще только начал предвкушать открывающиеся возможности, как у меня чесались грудь и ляжки! Это происходит оттого, что тоненькие мускулы под кожей от оживления и сосредоточенности сокращаются и волоски, там где они имеются на теле, встают дыбом.) А на чем будет работать эта бумажная мельница? На тряпье, разумеется, на тряпье, как и все бумажные мельницы. Господи, чего же еще так много валяется по всей Лифляндии, как не тряпья?! И я вам сразу же разъясню, каким образом все это тряпье начнет в таком количестве поступать к нам на мельницу, что у нас его будет с избытком. Нет, для этого нам не потребуется снова открывать Америку, Мы используем мудрость, уже давно проверенную другими. Например, купцами всех европейских портов, которые хорошо наживаются в Гвинее. Мы запасемся нужным количеством бус и маленькими зеркалами. И поедем по провинциальным пасторатам и кистерским домам. И займемся супругами пробстов и госпожами кистершами. Времени у этих дам предостаточно, чтобы тараторить за кофе. Как это и здесь сейчас очевидно. Cara mia, правда ведь? Хольман и твоя Софи тоже, наверное, не откажутся поговорить с деревенскими женщинами (вам же все равно все время приходится иметь с ними дело), мол, полюбуйтесь, как горят и сверкают эти бусы, и вы сможете получить их, скажем, за пятнадцать фунтов льняного, конопляного и всякого другого тряпья, не говоря уже о хлопчатном. И взгляните на себя в это зеркальце, в нем все мордашки хорошенькие и никаких недостатков не видно — за тридцать фунтов тряпья franco[161] в пасторат оно будет вашим. Или еще я скажу вам: мы отпечатаем в типографии у Розенплентера крохотные календарики полевых работ, ну, скажем, четыре тысячи штук. В них будет указано начало и окончание всех полевых работ, природные приметы роста зерна и животных, размножения скота и его болезней, приметы лекарственных трав, приметы погоды и небесные знамения. Мы разошлем календари нашим дорогим коллегам, и те, окончив обычную службу, тут же с кафедры оповестят: каждому хозяину — книгу мудрости полевых работ, в ней — то-то и то-то, всего за сорок фунтов тряпья, доставленного в пасторат! И я скажу вам: мы сможем потонуть в тряпье! И главное, это я уже давно высчитал: когда мы начнем печатать на нами самими изготовленной бумаге, печатная продукция обойдется нам в среднем на сорок шесть процентов дешевле, чем продукция наших теперешних обдирал. Розенплентер все понял! Он всегда все понимает. Он понял, что моя идея гарантирует нашей бумажной мельнице неограниченные запасы Сырья и что таким способом мы сможем обеспечивать даже другие бумажные мельницы за весьма доходную цену. Но он только самым вежливым образом поблагодарил меня, поцеловал Каре руку, поклонился и уехал обратно к себе в Пярну. А через месяц сообщил, что, к сожалению, ему не дали разрешения открыть типографию… Но скажите мне, когда это и на что в нашей благословенной Лифляндии с первой же попытки любезно дают разрешение?! И вместо того чтобы всеми силами держаться за свое дело и начать действовать, вместо этого сей милый человек, Розенплентер, улыбаясь, сложил руки! И перепродал свою типографию, леший его знает кому. Ах, что же ему следовало делать?! Я скажу вам: действовать! Писать прошения! Пять, десять, двадцать прошений. Генерал-губернатору, в цензурный комитет, министрам. Разве их мало, тех, кто такие вещи решает? И самому пойти по всем сим господам! Аргументировать, улыбаться, изображать наивность, говорить комплименты, интриговать (да-да-да-а: в интересах дела), отступать, снова атаковать и уговорить! Господи боже мой, разве мне не пришлось целых шесть лет долбить брешь в стене, чтобы получить разрешение на газету! Шесть лет! Из Тарту в Ригу, из Риги в Петербург, из Петербурга в Тарту! Как белка в колесе… Но моя газета существует! Газета выходит!