на торжестве в дворянском собрании находятся, а я тут наверху, в комнате для прислуги в комендантском доме, все еще это самое письмо пишу, которое, оттого что мы с места на место носимся, никак закончить не успеваю. Время от времени я встаю из-за своего колченогого стола, подхожу к окну, дышу на заросшее льдом стекло, прислушиваюсь и стараюсь разглядеть улицу, и все жду, что вот-вот услышу свист кнутов и визг саней, несущихся со стороны Домской церкви. Потому что все, кто едут из Дома дворянского собрания, должны мимо моего окошка через Дворцовую площадь проехать, а они непременно скоро разъезжаться станут. Потому что никак это невозможно, чтобы наш предводитель дворянства да ландраты и именитые дворяне, графы князья, бароны и их супруги, их сыновья и дочери, одним словом, крем нашего общества (как по-французски говорят) себе в лицо плевать позволили и такое бесстыдство стерпели, каким мы (прости господи нам нашу сумасшедшую проделку) их угощаем. И опять же я все спросить хочу — зачем? зачем? зачем? Разве нам того мало, что мы и сами точно знаем: им и без этого известно, что мы в деревенской лачуге родились, а они перед нашими блестящими заслугами и личным пожеланием государыни склоняются и делают вид, будто знать ничего не знают… Да, в своей любезности они даже так далеко идут, что готовы записать в своем матрикуле (который для них важней и святей, чем для евреев этот самый свиток, который, как я слыхал, в синагоге в самом святом месте хранится и торой называется), они беспрекословно готовы записать всю эту чистую ложь, которую про нас официально говорить принято: что, мы, мол, сын шведского генерала фон Михельсона (какого вообще-то никогда и не было), и при этом еще умильное лицо делают!
Правда, я никак не пойму, как это мы могли вдруг до такой степени трезвого рассудка лишиться, что нам мало стало любезности высшего дворянства, и за их любезность мы им все равно как по морде дать захотели. Потому что такого мы себе раньше никогда не позволяли. Никогда в жизни. Конечно, разные проделки у нас было в обычае время от времени устраивать… как я вам уже про некоторые истории писал и еще могу написать… К примеру — мы могли предложить пьющей офицерской компании, уже более менее пьяной, а сами-то мы как всегда только чуток захмелевши были, могли предложить: давайте сядем на лошадей и будем состязаться!..
Я помню под Краковом мы устроили такую проделку весной семьдесят второго года. Мы находились вместе с несколькими офицерами нашего полка, где-то в имении на Рудаве и пили шампань муссэ, несколько корзин которого в подвале имения оказались, и вдруг ихнее превосходительство крикнули: