Выскочившие из окопа Марик и Гриша порскнули в разные стороны, растворяясь в спасительной темноте. Но лишь для того, чтобы уже через десяток секунд оглушить и лейтенанта, и танкистов заполошным воплем:
— Танки, б…!
— Ох, мать твою!
— Где!?
— Да вон же! Из-за сарая лезут! Справа!
* * *
Вообще-то, танк был только один. Но, тем не менее, противником он являлся весьма и весьма серьезным. С модернизированным орудием, с повышенной бронезащитой. Выдвинувшись из оставленного без присмотра проулка, панцер неторопливо повернул башню в сторону тридцатьчетверки, видимо, посчитав ее главной целью, и почти сразу же плюнул снарядом из длинного шестидесятикалиберного ствола. Помешать ему в этом гнусном деле сержант не успел. Да и не мог успеть, несмотря на лихорадочное вращение рукоятей и яростный мат рвущего рычаги Макарыча. Получившая попадание в район передних катков машина Постникова вздрогнула как от ожога. Сквозь щели люка мехвода повалил дым, однако выбираться из обездвиженного танка никто не торопился.
"Мать твою, да неужели погибли все?" — похолодел от жуткой мысли Винарский. — "Да нет, должны, должны быть живые". И словно бы отвечая на призыв сержанта, тридцатьчетверка внезапно очнулась и, тихо простонав, заскрипела зубцами поворотного механизма, пытаясь нащупать, поймать в перекрестье прицела неведомого врага. Медленно, слишком медленно возвращаясь к жизни. Немецкий же танк вальяжно, с почти барской ленцой продвинулся немного вперед, собираясь, по всей видимости, занять освободившееся место короля сражения, однако уже через несколько метров озадаченно остановился, сообразив, что праздновать победу над "русским чудовищем" пока еще рановато. Остановился нахально, нагло, подставляя бронированный борт семидесятке Винарского. То ли позабыв, что в башне у Т-70 стоит не хлипенькая пушчёнка сверхмалого калибра, а совсем даже неслабая на короткой дистанции сорокапятка, то ли попросту не заметив в потемках третьего участника поединка. Поединка плюющихся огнем и сталью машин. Напоминающего вовсе не благородную дуэль учтивых джентльменов, а яростную до безумия схватку. Схватку смертельных врагов, кровавую драку, бой без правил, без жалости, без сантиментов…
— Получи, сволочь!
* * *
Негромко лязгает затворный механизм. Почти неслышно, теряясь в рокоте урчащих моторов. Еще тише звучит стук ударника. Воспламенившийся порох неожиданно вспоминает о своем предназначении, моментально превращаясь в газ. Горячий, стремительно расширяющийся в объеме, взрывной волной расходящийся вдоль гладких стенок в поисках слабого места. И находящий его. В самом конце. Там, где тонкий цилиндр гильзы запирается катушкой снаряда. Комка металла, нацеленного во внешний мир острием баллистического наконечника.