Слезы жгли глаза Элизы. Она прикрыла лицо рукой. Сколько глупостей сделано! И речь не только о проведенной вместе ночи. Глупо думать, что эта ночь что-то значит и Элиза сможет обыграть подлого Дэмиана Тайна, закончить яхту и спасти верфь. Разбитое окно, пострадавший от пожара дом и необходимость скрываться от безумца — вот награда за все старания. И что дальше? Она прогоняет единственного человека, который мог помочь ей со всем справиться.
Надо извиниться. Конечно, она не станет гоняться за Дорианом по темным улицам. Ее гордость в пожаре не пострадала.
Дориан дошел до угла, остановился и прислонился к фонарному столбу, перевести дыхание. Нет, нужно вернуться и извиниться перед ней. Он наговорил много грубых вещей, приличный мужчина так никогда не скажет приличной женщине. Вот еще одно доказательство того, что он не джентльмен. Но у него, черт побери, есть гордость. Элиза сказала, он соблазнил ее, желая чего-то добиться. «И она недалека от правды, тебе это хорошо известно». Но теперь все изменилось. Роуланд провел с ней ночь, потому что действительно хотел этого. Мечтал об Элизе. Он и сейчас о ней мечтает. Вечер должен был закончиться иначе, и ожерелье, лежавшее в его кармане, служило грустным напоминанием об этом. Все можно исправить, если Роуланд вернется. Или нельзя? Что делать? Падать ниц? Умолять? Элиза разозлилась на него, это очевидно. Говорила очень резко. Впрочем, возможно, это и к лучшему. Да, пожалуй, действительно к лучшему.
Дориан пошел вниз по улице, свернул раз, другой, и вскоре был уже так далеко, что возвращаться не имело смысла. Все это время он пытался оправдать себя. Нет, умолять он не стал бы. Можно попросить прощения за свои слова, но Элизу это не удовлетворило бы, а извиняться за свои поступки Роуланд не хотел. Открывать секреты тоже не горел желанием. Элиза возненавидела бы его, узнай о том, что он сделал, и причины, которые толкнули его на это, не помогли бы оправдаться.
Да и какой смысл? Рассказом о прошлом ничего не исправишь. Это не поможет защитить Элизу от Тайна и продлить действие договора, который связал ее и Роуланда и вот-вот закончится. Он не мог позволить себе женщину вроде Элизы. Днем она хотела поговорить об их отношениях. Одно это намерение должно было его отпугнуть. Обычно у него внутри все переворачивалось, когда он слышал подобные предложения. Если обсуждаешь отношения, значит, признаешь их существование. Сегодня, впрочем, было иначе, но Роуланд все равно уклонился от разговора, потому что знал, что он не сможет дать Элизе то, на что рассчитывают женщины с ее положением в обществе.