Воодушевившись его молчаливой покорностью, она обняла горца за шею и прижалась к твердой, мускулистой груди, желая выразить ему свою благодарность за то, что днем он так помог ей.
Его обнаженное тело пахло сандалом и кожей.
О Господи! Франсин всегда нравилось, как пахнет сандаловое дерево и кожа.
Чуть отстранившись от мужчины, она вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.
— Сегодня вы всем показали, что просто непревзойденно стреляете из лука, — прошептала она. Его губы были так близко, что она чувствовала его дыхание. — Некоторые считают, что это было похоже на чудо.
Не сказав ни слова, Кинрат наклонился и осторожно сжал губами нижнюю губу Франсин.
— М-м-м, вы знаете, что ваши губы пахнут медом?
— Конечно, — не отвечая ему, Франсин продолжала говорить о прошедшем дне, — мне тоже пришлось поверить в это. Ведь я собственными глазами видела, как все двадцать стрел попали в центр мишени.
Не говоря ни слова, он притянул ее ближе и начал целовать. Его, похоже, больше интересовала награда, чем рассуждения о его успехах в стрельбе из лука.
Франсин снова отстранилась и попыталась заглянуть в глаза шотландцу, чтобы найти разгадку этой тайны.
— В общем, ваше мастерство кажется просто… волшебным.
— Я чувствую только то волшебство, красавица, которое происходит сейчас в этой комнате, — сказал Лахлан и хрипло засмеялся.
Сидевший до того на корточках, он выпрямился и встал перед леди Франсин. Обхватив руками ее маленькую, округлую попку, горец поднял женщину вверх и посмотрел на нее глазами, полными восхищения.
Длинные локоны, закрывавшие ее изящные плечи, выразительные глаза, которые смотрели на него с удивлением и восторгом — ее, видите ли, поразило то, как он мастерски стреляет из лука, — белоснежная ночная рубашка, вздувшаяся, словно парус… Да она — олицетворение женственности и нежности!
Она — Афродита, Афина, Изольда, Елена…
Эта упрямая и норовистая англичанка, которую он держал в своих руках, воплощала все, о чем только мог мечтать мужчина.
И это не иллюзия. Все было настолько реально — до боли, до дрожи, — что Лахлан просто боялся дышать.
К огромной радости графа, Франсин обхватила его лицо ладонями, наклонилась и нежно поцеловала. На этот раз она провела по его губам кончиком своего розового языка. Когда же он откликнулся на ее призыв, женщина засунула язык в его рот и принялась исследовать его, как когда-то он исследовал ее рот.
Пьянящий аромат ударил в голову, и Кинрат почувствовал, как в жилах забурлила кровь. Непреодолимое желание овладеть ею прямо здесь и сейчас обожгло все его тело.