— Ты выглядишь просто потрясающе, — сказала Франсин подруге.
— Однако мужчины сегодня заглядываются не на меня одну. Посмотри вокруг, моя дорогая, — пытаясь расшевелить и оживить Франсин, многозначительно ответила та, грациозно склонив голову. В ее глазах появился озорной блеск. — Этим вечером здесь собрались самые лучшие кавалеры. Такой выбор, что просто глаза разбегаются. Присмотри себе в партнеры какого-нибудь прекрасного пастушка, — посоветовала она, подмигнув, а потом добавила, заговорщицки хихикнув:
— Я имею в виду партнера не только для танцев…
Франсин укоризненно покачала головой — уж слишком непристойное предложение сделала ее подруга, — но не сдержалась и рассмеялась.
— Думаю, что я ограничусь танцами, одним или двумя.
Когда музыканты весело заиграли лавольту, Франсин улыбнулась, представив, как закружится по паркету. Сегодня она танцевала впервые после смерти Матиаса, который зимой покинул этот мир. Она почувствовала, как ее тело начинает двигаться в такт этой живой, искрометной мелодии. «И раз, и два, и три», — отбивали ритм барабаны, а гобои и флейты вели основную музыкальную тему.
Как только раздались первые аккорды, прямо перед Франсин возникла внушительная фигура графа Кинрата. Он, похоже, занял такую позицию, которая позволила бы ему подойти к ней первым, когда зазвучит музыка.
— Леди Уолсингхем, вы позволите? — спросил он.
Таким голосом обычно говорят мужчины, абсолютно уверенные в собственной неотразимости, — мужчины, которые знают, что стоит им только пальцем пошевелить, как сотни женщин падут к их ногам.
Почему бы и нет?
Шотландец был облачен в красно-черный килт и короткие клетчатые чулки, которые открывали его минные мускулистые ноги, и из-за этого казался еще выше. В ухе у него сверкала серьга с рубином. На плечо был наброшен клетчатый плед, пристегнутый к красному шерстяному жилету булавкой в форме ястреба; на голове красовался берет, украшенный перьями, а талию подчеркивал широкий кожаный ремень с золотой пряжкой, на которой был выбит какой-то узор. То, что этот чужестранец имел необычный вид, придавало ему чарующую привлекательность.
И снова, глядя на его красивое лицо с безупречно правильными, словно высеченными искусным скульптором чертами, Франсин подумала, что он ей кого-то напоминает. Кого-то, кого она видела очень давно. Но разве смогла бы она забыть такого непостижимо красивого мужчину? Сражающая наповал улыбка, обнажавшая необычайно белые зубы, прелестные морщинки, которые залегли в уголках его глаз, и бронзовая, огрубевшая от соленых морских ветров кожа — все эти детали подчеркивали и усиливали его мужское обаяние.