Эмили была разгневана, удручена, взбудоражена — она могла целый день писать список подобных определений, и, наверное, так и сделает, когда сможет сесть с пером и бумагой.
Но она ощущала и вину. И стыд. Она собиралась найти способ избежать этого обручения, как бы ни были настойчивы Малкольм и Алекс. Но выдержит ли это испытание ее дружба с Пруденс?
Она отвела взгляд от улыбки Малкольма и заставила свои непослушные пальцы справиться с завязками тапочек.
— Не стоит ли нам вернуться к себе и оставить джентльменов в покое? — спросила она у Пруденс, закончив с обувью. Спросила так, словно ничего между ними не изменилось, словно это один из множества других вечеров.
— Могу ли я взять с собой книгу или ты и ее у меня украдешь?
Эмили вздрогнула. Она услышала, как брат сдерживает смешок, но сегодня у нее больше не было сил с ним пререкаться.
— Я не хотела, чтобы это случилось, Прю. Карнэч поцеловал меня, а не наоборот.
Пруденс изогнула бровь.
— Это правда, — настаивала Эмили. Она начинала паниковать, но пыталась сдержать дрожь в голосе. — Он не против тебя, если ты все еще хочешь с ним обручиться.
Малкольм уставился на нее, но Пруденс пожала плечами.
— Нет, Алекс был прав. Мне нужен мужчина, чей интеллект способен опознать в стоящей перед ним женщине то, что она из себя представляет. Ни один мужчина в моем окружении не способен на это.
Одной фразой она сознательно впечатлила всех присутствующих. Эмили зааплодировала бы, будь у нее право голоса, но Пруденс уже отвернулась к двери.
Алекс нахмурился, когда Эмили поднялась, чтобы догнать подругу.
— Ты уверена, что хочешь пойти за ней, Эмили? Похоже, она не в себе.
Эмили фыркнула:
— Она права. Ты совсем ее не знаешь. Если я не извинюсь сейчас…
Она оборвала себя и помчалась за Пруденс. Чтобы разозлить Пруденс, требовалось очень долгое время. Но если она все же злилась, ее ярость сжигала все на своем пути. Когда пламя угаснет, сердце ее настолько окаменеет, что Эмили больше к нему не достучаться.
Пруденс почти бежала, но Эмили могла шагать шире и догнала ее. Она схватила подругу за руку, как только они поравнялись с главным залом.
Пруденс резко обернулась, выкручивая руку из хватки Эмили.
— Не здесь, дурочка, зашипела она.
Вокруг никого не было, но главный зал настолько терялся в тени, что в его нишах и проемах альковных окон свободно могла укрыться и дюжина лакеев. Огромная двойная дверь была заперта и задвинута засовом, железные бляшки гвоздей странно светились в лунном свете. Эмили вздрогнула. Древний зал давил на нее, проникал холодом в самое сердце.