При столь явных признаках почтения к нам и вопреки очевидности, всеподданнейшие доклады великого визиря султану трактовали исход войны как трудную, но несомненную победу над проклятыми гяурами. Через английского и французского послов, мнение это проникло и в Европу. Бессовестное преувеличение наших потерь было еще самым невинным из обманов. Покойному Петру отдавали инициативу нападения на миролюбивых турок, приписывали фантастические завоевательные планы — а раз они не исполнились, то русские потерпели неудачу. Словом, не так важно, кто победил: важнее, кого представят победителем.
Несмотря на усилия моих друзей, мнения лондонской публики начали склоняться к предосуждению России. Борьба с московитским влиянием в Голштинии и Мекленбурге давно уже превратилась у короля Георга в пункт помешательства; теперь, после женитьбы герцога Голштинского на цесаревне Анне, чертов ганноверец совсем с цепи сорвался. Испытанное хладнокровие парламентских интриганов стало уступать неистовству монарха. Датский двор, беспокоясь за Шлезвиг, готов был совершенно отдаться в руки англичан. Молодой резидент в Копенгагене Алексей Бестужев ничего не умел сделать, разве протягивать время в надежде на перемену обстоятельств волею Божьей. Узел завязался в совершенную удавку, понеже герцог Карл-Фридрих, ввергнувший империю в бесконечные дипломатические осложнения, не мог быть исторгнут из петербургского политического пасьянса без гибельных для страны последствий. Зять государыни, единственный взрослый мужчина в царской семье, составлял последний противовес всевластию Меншикова. Это он добился возвращения Шафирова из ссылки, выхлопотал прощение разругавшемуся со Светлейшим Ягужинскому и всячески изъявлял стремление сделаться всеобщим защитником и примирителем. Петр брачным договором отстранил старшую дочь и ее супруга от наследования престола, однако оставил за собою право призвать к сукцессии короны и империи Всероссийской одного из рожденных от сего супружества принцев. Таким образом голштинец, буде хорошо постарается в постели, мог бы рассчитывать в грядущем на положение регента при малолетнем сыне.
После смерти великого императора отношения России с Голштинией оказались перевернуты с ног на голову. Изначально царь искал порт для своего флота близ балтийских проливов, ради чего и завел дружбу с мелкими северогерманскими владетелями. Сопротивление английского короля заставило отказаться от далеко идущих целей и обесценило приобретенные связи до состояния дипломатической разменной монеты. Сейчас же хитрые немцы пытались на копейку рублей купить и заставить российского великана служить голштинскому карлику. Такое унизительное подчинение было несносно мне, как русскому по крови, а итальянскую часть моей натуры глубоко оскорбляло: венецианцы искони считали "тедесков" глупее себя. Помимо прочего, шлезвигская интрига вела к прямой ссоре с Англией — а значит, грозила гибелью всей системе коммерции, построенной на вывозе железа.