— Мичман, бомбардирским судам — сигнал прекратить огонь! Гребным — к абордажу!
В горячечном бреду мне не пришло бы в голову посылать людей абордировать линейные корабли, готовые к бою, особенно турецкие. У них команды на треть больше, чем в европейских флотах — больше за счет морских левендов, великих мастеров рубиться накоротке. Но похоже, что там никого нет. Все сбежали, когда пожары начались. Надо спешить: вон у Змаевича шлюпки спускают, поделить на команду десять тысяч рублей за взятый корабль всем охота. Ох, и прижимист государь: новый такой, вместе с пушками, не меньше сотни стоит… Офицерам и матросам линейного флота тоже добычи хватит. В гавани четыре фрегата, малых судов десятка два. А если турки сожгут или утопят, чтоб русским не достались — черт с ними, у нас и так в командах некомплект. Сколько ни сражаюсь с лихорадками, больных в Азове и Троицке полные гошпитали. Вот противник, воистину непобедимый!
Над бесхозными кораблями поднимаются ландмилицкие знамена. Пусть моряки скрежещут зубами от зависти: опять пехота опередила! Пора домой, на "Макарку". "Выжлецу" будет служба на ночь: патрулировать воды против Еникале, чтобы Мурад-паша не переправился. Под самыми стенами какие-то лодки спаслись, мы их оттуда не выцарапаем. Два корабля, что по другую сторону мыса верповались, тоже сумели улизнуть. Если Мурад выйдет к Черкесскому берегу, путь морем на Кафу свободен… Пока свободен. Завтра поговорю со Змаевичем, как бы пресечь. И сухопутные дела завтра обдумаю, голова совсем плохая. Прошлую ночь опять не выспался, третью сряду: кечи к бою снаряжал. А датчанин молодец, у него больше всех попаданий!
Усталость страшная. На борт "Миротворца" взбираюсь из последних сил. Приказываю лейтенанту построить экипаж, благодарю за службу. Надо будет в трофейную ведомость вписать, без них бы ни черта не вышло. На всех поделить, кто был в бою.
— Спасибо, Торвальдсен. Хорошая работа. Непременно упомяну в реляции государю.
— Великая честь для меня, Ваше Превосходительство!
— Можете отпустить подвахтенных. Я тоже намерен отдохнуть: позаботьтесь, чтобы не беспокоили впустую.
— Слушаюсь, Ваше Превосходительство!
Сейчас если не лягу, то упаду.
— Гришка, мою постель! Сюда, на палубу.
— Может, в каюту, Ва…
— Цыть! Поговори у меня! Будить только в бой или для адмирала. Не то шкуру спущу!
При всей наивности древних, изображавших богов существами, кои пируют, дерутся и совокупляются, как люди, в сей картине мира есть некое прозрение. Не знаю, как человеческие страсти, а юмор Вышним Силам (или что там таится по иную сторону земли и неба) присущ. Пехота на лодках утопила половину турецкой эскадры, теперь матросы будут шанцы копать и апроши прокладывать. Кто скажет, что боги не при чем, — дескать, виноваты Читтанов со Змаевичем, — пусть рассудит, можно ли было в нашем положении взять на суда дивизию солдат и осадную артиллерию впридачу. Не то что нельзя — немыслимо! Отлагать взятие Еникале тоже невозможно: противник придет в себя, исправит фатальные ошибки в расположении войск, и бои станут вдесятеро кровавей. Так что, за неимением гербовой… Распишемся на простой!