Жак повернулся к ней лицом и повел. Сперва она восприняла его манеру критически. Рок и в самом деле был не в духе француза. Его движения в танце были напряженно скованными. Ему бы лучше постоять с краю, если он намерен продолжать все эти бальные па. Но вскоре она позабыла о нем, растворившись в собственном танце.
Его голос возник над звуками музыки:
— Вы обещали мне позвонить.
Она взглянула на него удивленно:
— Обещала?
— Да.
— Что-то не помню, — сказала она.
И это было сказано честно.
— Врете, — сказал он тоном обвинения.
Не говоря ни слова, она резко повернулась, чтобы уйти. Он поймал ее за руку, потянул назад.
— Простите меня, — сказал он искренне. — Пожалуйста, танцуйте со мной.
Она посмотрела на него, затем позволила отвести себя обратно на паркет. Кончился рок, пошла музыка кантри. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
— Последние три дня я не мог ни есть, ни спать, — умоляюще сказал он.
Она была равнодушна:
— Мне не нужен жиголо.
— Я знаю это лучше, чем кто-либо еще, — сказал он. — Кто-нибудь другой, такой же красивый, как вы… Я хочу вас только для себя.
Она скептически взглянула ему в глаза. В нее вдавилась его упругим твердость.
— Чувствуете, как я хочу вас?
Ее глаза закрылись, голова опустилась на его плечо. Она позволила себе удовольствие ощущать этот напряг. Хмель в ее голове начал розоветь. Может, он говорил правду?..
Если она чего и не заметила, так это улыбку, которой француз обменялся с Юсефом.
Грубая ткань ее мешковатой гимнастерки и брюк до боли натирала кожу, когда она шла с пятью другими новенькими к командиру части. Грубые кожаные ботинки гулко бухали по дощатому полу барака. Желтый свет керосиновых ламп слабо освещал комнату.
Военачальница сидела за столом в дальнем конце комнаты, по бокам от нее сидели два бойца в форме. Она изучала лежавшую перед ней бумагу и не поднимала головы, пока они не приблизились на половину расстояния от двери до стола.
— Внимание! — рявкнул их сержант.
— Ан-наср! Победа! — проорали они, как были обучены в первую же ночь по прибытии в учебный лагерь несколько дней тому назад.
Лейла почувствовала, как натянулся на ее груди лиф, когда она рывком расправила плечи. Лиф тоже был из грубой бязи. Она смотрела прямо перед собой.
Военачальница неторопливо встала: Лейла увидела, что у нее на погонах полковничьи знаки различия. Молча оглядела новоприбывших, затем резко, на удивление сильным голосом выкрикнула:
— Ибдах аль-аду!
— Смерть врагам! — рявкнули они в ответ.
Она кивнула, слабая улыбка одобрения мелькнула на ее чувственных губах.
— Вольно! — скомандовала она обычным голосом.