Полковник Уокер протянул руку и разорвал на мне рубашку. Другой человек начал стаскивать с меня туфли, затем — брюки.
Неожиданно я оказался совершенно раздетым и дрожащим от холода посреди какого-то леса в северной части штата Нью-Йорк. Воздух был холодным, вероятно, градусов сорок.[47]
— Ты знаешь, в чем состоит моя единственная вина? Знаешь, какую именно ошибку совершил я во Вьетнаме? — спросил Хатчинсон. — Я отдал этот треклятый приказ бороться с партизанами по-партизански. Они истребляли и калечили наших людей. Они практиковали терроризм и садизм. Старались запугать нас любыми средствами. Я не желал быть запуганным, не желал смиряться. Я отвечал им тем же, я сопротивлялся, Кросс. Точно так же, как сопротивляюсь сейчас.
— А также убивали мирных жителей, позорили свои войска и свою армию! — яростно выпалил я ему в лицо.
Генерал наклонился ко мне совсем близко:
— Ты не был там, а потому не смей говорить мне, что я делал, а чего — нет! Мы победили в долине Ан Лао. Там в ту пору мы говаривали, что существуют только два вида, две породы людей — те, кто вздрючивает, и те, кого вздрючивают. Я из первой породы, Кросс. Догадываешься, кто в таком случае ты?
Полковник Уокер и другой человек держали наготове краску и кисти. Они начали наносить холодную краску на мое тело.
— Мы решили, что тебе понравится ощущение, — сказал Уокер. — Я тоже воевал в долине Ан Лао. Ты собираешься сообщить обо мне в газету «Вашингтон пост»?
Я ничего не мог сделать, чтобы им помешать. И поблизости не было никого, кто бы мог помочь мне. Я был гол, беззащитен, одинок в целом мире, и сейчас, в эту минуту, меня мазали краской. Оставляли визитную карточку перед тем, как убить.
Меня трясло на холодном воздухе. По их глазам я видел, что убить меня для них ровно ничего не значит. Они убивали и прежде. Того же Оуэна Хэндлера.
Сколько еще мне осталось? Несколько минут? Быть может, несколько часов мучений. И все.
Из темноты раздался выстрел. Он прозвучал откуда-то со стороны передних фар голубого седана, который привез меня сюда. Какого черта?!
На лице полковника Уокера образовалась черная дыра, прямо под правым глазом. Струёй хлынула кровь. Он неуклюже плюхнулся навзничь, с тяжелым стуком ударяясь о грунт. Задней части его головы больше не было, ее просто снесло.
Второй военный попытался пригнуться, и пуля пробила его скрюченный позвоночник. Он пронзительно вскрикнул, упал и перекатился прямо через меня.
Я увидел мужчин, кишащей массой высыпающих из леса, — их было не менее полудюжины. Что за дьявольщина явилась мне на выручку?