С этого момента почти все, что он делал, было продиктовано инстинктом. Он увидел примятую траву и листья, сломанную ветку куста там, где она пробежала. Отметил свою собственную бессознательную и характерную реакцию: учащенное дыхание, нарастающий прилив крови. Все происходящее уже было с ним когда-то.
— Тао се тим ра мэй, — прошипел он по-вьетнамски. — Люк до мэй су ден той. (Я найду тебя, крошка. Ты уже почти покойница.)
Ему было жаль, что охота на девушку пошла несколько скомкано, но мертвый патрульный представлял собой непредвиденный поворот. Как и всегда в таких случаях, Старки был спокоен, предельно чуток и сосредоточен. Он находился в зоне боевых действий.
Время для него точно замедлилось; каждая деталь ощущалась предельно отчетливо, и каждое движение четко контролировалось. Он двигался в темной чаще быстро, легко и в высшей степени уверенно. Чтобы видеть, ему было вполне достаточно лунного света.
Потом впереди он услышал смех. Свет замаячил сквозь ветви. Старки остановился.
— Сукин сын! — пробормотал он.
Потом стал продвигаться дальше, уже осторожнее — просто на всякий случай.
Харрис с Гриффином изловили белокурую суку. Они стащили с нее коротенькие черные шорты, заткнули рот ее же собственным поношенным бельем, связали руки за спиной.
Гриффин сдирал с девушки усеянную серебряными блестками блузку. Все, что на ней теперь оставалось, — это сверкающие серебряные платформы.
Ванесса не носила бюстгальтер, и стало видно, что груди у нее маленькие. Она напомнила Старки дочь его соседа. Он снова подумал, что она слишком изящная маленькая штучка, чтобы продавать себя по дешевке на улице. Плохи дела, Ванесса.
Она отбивалась, и Гриффин позволил ей вырваться, просто забавы ради. Но, пустившись бежать, Ванесса споткнулась и тяжело шлепнулась в грязь. Расширенными от ужаса, молящими глазами она смотрела снизу вверх на стоящего над ней Старки. Тот подумал, что она выглядит умилительно.
Девушка испуганно и жалобно скулила. Потом проговорила что-то сквозь кляп, одновременно пытаясь подняться на ноги. Что-то вроде: «За что? Я не сделала ничего плохого».
— Это игра, к которой мы пристрастились давным-давно, — по-английски произнес Старки. — Просто игра, милая. Провести время. Нас это развлекает. Сходи за краской, — велел он старшине Гриффину. — Пожалуй, красную на сей раз. Как ты смотришься в красном, Ванесса? Я думаю, красный — это твой цвет.
Он посмотрел ей прямо в глаза и спустил курок.