Шли секунды, но ни кто из дюжины рабочих не проронил и слова, ожидая, что будет дальше. Капитан несколько раз выстрелил в воздух и крикнул прапорщику Суховей.
— Давай, прапорщик, голубчик, разведи их по платформам, пусть еще послужат своей Великой России и Белой армии…
Капитан милиции Григорий Семенов только перестал переодеваться в форму железнодорожника РЖД, когда раздались выстрелы на бронепоезде. Длиннополые шинели с двумя рядами пуговиц, да путейская фуражка, были неудобны для ношения оружия, но с трудом оперативник смог спрятать подмышки широкополой шинели два нагана.
Одевшись железнодорожником, Григорий Семенов оглянул красноармейцев.
— Бойцы, мы должны выполнить приказ и отогнать бронепоезд на юг. Если мы подведем, то нас запишут в предателей и трусов. Вот мы сейчас пойдем с Брылиным и попробуем захватить паровоз. Остальные разделятся на две группы. Одна из них поддержит нас, если будет горячо, а другая захватит депо, где арестованы рабочие и солдаты бронепоезда. Как вы их освободите, бегом на выходную стрелку, мы вас там подберем.
— Ну, с Богом, пошли со мной Василий Брылин, — окликнул Григорий своего помощника. — Без команды не стрелять. Как увидишь, что я выхватил наганы, вали их… Бей сначала по офицерским погонам, ну а по солдатам, если они в тебя стрелять собрались.
— Знамо дело, не промажу, Григорий.
— А я, дядьки? — услышал Григорий плаксивый голос рыжего мальчугана. — Я же вам подмогнул, а вы меня бросаете.
Семенов вернулся к мальчишке и обнял его.
— Спасибо тебе, рыжик, мы как белых выбьем с бронепоезда, а это дело непростое… Да вот возвращаться будем мимо Стиши, так тебе дадим пару гудков — вот ты и выбегай, мы тебя прихватим. Нормально, так будет?
— Смотри же, дядька, не обмани меня, — пустил слезу подросток и бросился обратно под ящики.
Бронепоезд продолжал пускать пар, стоя под парами, впереди паровоза была прикреплена платформа с углем.
— Давай, Казимир, держи паровоз наготове, скоро и наши отряды с полковником Рохлиным прибудут. Тут уж красным несдобровать будет…, — капитан вглядывался вдаль в открытую створку окна в бинокль. Но тут его внимание привлекли два путейщика, которые неторопливо шли к составу, простукивая рельсы.
— Казимир, а эти, что тут ходят? Как будто им Советы платят по пять николаевских рублей в день, А?
— Так, кто их знает, ходют и ходют, чего ж им не ходить, — старый машинист из немцев был не рад, что его белые прихватили из пристанционного дома, где он уже пять лет отошел от паровозной работы и был на пенсии. Но пообещав заплатить, и не расстреливать, они быстро заставили пожилого паровозника одеть валенки в галошах, да ватный тулуп. — Ох, , Вашескобродь, вы бы меня отпустили. Глаза мои уж не видят так как раньше, на что я вам?