— А что с душегубом делать будем? — навел на раненого подъесаула свой наган казак.
— Подождите, — вышел из‑за спины Деникинский еще молодой поручик. — Я, господа, из «Царской сотни», окончил Оренбургское казачье юнкерское училище, и жалею, что присягал в прошлом году после окончания, и в полку получил офицерское звание и погоны.
Молодой поручик сорвал с себя погоны и подойдя к костру бросил их в уже меркнувший огонь.
— Позвольте мне, господа казаки, убить Назарьева. Не может такой душегубец и детоубийца оставаться более на этом свете! — сказал он и достал из кобуры на ремне револьвер. Грохнул выстрел, и казаки отвернулись в сторону, а кто перекрестился, так как будто такой конец заслужил каждый из них. Тишина этой ночи опустилась к стоящим и раскаявшимися военным. Понурив головы они не знали, что делать…
— Прощайте господа, я нынче к тетке в Воронеж, — нарушил тишину бывший поручик, он отстегнул ремень с кобурой и бросил на землю. — Там дело найдется для меня, у нее скобяная лавка, а вы?
— А мы на Дон, да вот как там сейчас, а то можа опять нарвемся на Деникинскую армию, опять поставят под ружье… или к стенке.
— Не нарветесь, — твердо сказал Григорий Семенов, потому что помнил страницы истории России. — 28 октября 1919 года 1–ый конный корпус Буденного переправился через Дон и нанес сильный удар коннице Шкуро и Мамонтова.
— А через два дня после кровопролитных боев красные возьмут станцию Касторную, — словно на экзамене докладывал студент Исторического факультета Воронежского Университета Григорий Семенов. — Будет порублено огромное количество офицеров и белых солдат, захвачено более 3 тысяч пленных, 3 бронепоезда, танки и большое количество орудий и пулеметов.
Казаки с уважением и робко смотрели на рыжего красноармейца Григория, которого запомнили еще несколько дней назад, когда он в драке побил урядника Забродова и Костылева.
— Товарищ, Григорий, — обратился к нему рослый и с длинными усами к низу казак Тимофей. — Какими дорогами нам добираться до Дону? Не поставят ли нас всех к стенке?
— Погляжу вы все неробкого десятка, раз воевали с красными, да кое‑кто еще и в Императорском конвое Царя был, — оглядел Григорий понурых казаков. — Но, что бы не было между нами недосказа, бумагу я вам выпишу для красноармейских патрулей, что группа казаков в составе 11 человек со старшим станичником Тимофеем Петровичем сложила оружие и покинула Белую армию для работы на дому в станицах и помощи Советской России хлебом и продовольствием. Подпись. Уполномоченный красноармеец Григорий Семенов.