В феодальный период бораганцы в основном растворились в разноэтнической среде. Только жители двух аулов на территории современной Чечено-Ингушетии – Бораган-аула (он же Брагуны) и Баммат-юрта – признают себя потомками брагунцев. В то же время брагунцы, смешавшись с кумыками, чеченцами, ингушами и кабардинцами, оставили воспоминания о себе в топонимике этих мест (Бораган-гечу – недалеко от Аксая, Барагъан – аул в Эндирее), в названиях чеченских тейпов (родственных групп) и т. д. И, наконец, прямыми потомками брагунцев надо признать (если не всех, то часть) жителей сел. Красный Кизляр (быв. Кучук-юрт) и Подгорное Моздокского района Сев. Осетии, бывших подвластных кабардинским князьям Бековичей-Черкесских. И поныне кумыки, проживающие в этих селениях, признают свое родство с жителями Бораган-аула и другими брагунцами.
44. (С. 77). Это утверждение автора вызывает сомнение. Рядовой общинник, живущий и работающий на земле, принадлежащей феодалу, не мог быть «хозяином земли». Он имел право на надел, за пользование которым обязан был вносить определенную феодальную ренту.
45. (С. 78). Князья Хамзаевы (начиная с Алиша Хамзаева) в русских документах часто именовались Хамзиными.
46. (С. 78). Мычыгышами кумыки называли чеченцев, живущих по речке Мычык (Мычык – река, ич – внутри, мычыгыш – живущие за р. Мычык) и говорящих на одном из диалектов чеченского языка. Жители квартала Мычыгыш – аула сел. Аксай, очевидно, генетически были связаны с чеченцами этой группы. Чеченцы и кумыки постоянно находились в тесных культурно-экономических контактах. Браки между представителями этих двух народов были частым явлением. Высылку по кровной мести чеченцы нередко отбывали в селениях засулакских кумыков, а отдельные кровники обосновывались в них с семьями на постоянное жительство.
Возможно, что это название за ним сохранилось от людей, выселенных когда-то из Чечни (из общества Мычыгыш) и обосновавшихся здесь.
47. (С. 92). В работе Д.-М. Шихалиева тяжелое правовое положение чагаров неправомерно сглаживается. Все чагары подвергались прямому внеэкономическому принуждению. Владелец, хотя и наделял своего чагара землей, но сохранял за собой право в любое время вызвать его для работы в своем поместье.
Чагар мог, кроме того, быть продан. Как видно, например, из «Сборника адатов шамхальства Тарковского и ханства Мехтулинского», собранных и систематизированных известным исследователем обычного права горцев В. А. Комаровым, условия купли и продажи чагаров были четко определены и назывались «чагар-сату» (торговля чагарами). См.: ЦГА Груз. ССР. Ф. 1087. Оп. 2. Д. 272. Л. 1-18.