— Придется бомбить! — крикнул сквозь рев мотора Блюхер. — Ну да ладно: мы не вегетарианцы.
В последний день лета начался штурм. Даниэль следил в бинокль, как солдаты лезли на стены по бамбуковым лестницам. Защитники лили на них смолу и валили камни и бревна, и густая грязь во рвах кишела ранеными.
Время от времени кому-то из атакующих удавалось забраться наверх, и тогда над каменными зубцами вздымались огненные облачка от разрывов гранат.
Издалека доносился тяжелый грохот: это летчики сбрасывали на осажденных бомбы. Дикое зрелище: штурм по всем правилам средневековой науки, а в небе — гудящие боевые аэропланы.
Вскоре дым от пожаров заволок все вокруг; командиры опустили бинокли — разглядеть ничего было нельзя. Наконец связной принес радостное известие: бойцы перевалили через стену.
Командиры пожимали друг другу руки; Блюхер — напряженный, с горящими от возбуждения глазами, — курил одну самокрутку за другой.
— Ничего, прорвемся! Ночевать будем в городе.
Прошел час. Командующий послал к крепости уже трех вестовых, но ни один из них не вернулся.
К вечеру в штаб ввалился летчик с окровавленной повязкой на голове:
— Там ловушка! За внешней стеной все было заминировано.
Блюхер рассчитывал взять крепость слету, но дело кончилось изматывающей осадой. Со стороны реки к крепости подходили джонки с подкреплениями и продовольствием. Солдаты НРА их топили, а схваченных лодочников жестоко пытали, пытаясь узнать, что творится в городе. Сведения были самые противоречивые: одни пленные говорили, что запасов в городе достаточно, другие утверждали, что Учан готов капитулировать.
По приказу Блюхера летчики сбросили холерные нечистоты в пруды, откуда учанцы брали воду, и вскоре в крепости началась эпидемия.
Но победу удалось одержать только тогда, когда один из командиров осажденных согласился открыть ворота — в обмен на большие деньги.
Блюхер призвал солдат проявить сознательность революционных бойцов, но стоило южанам пробиться в крепость, как начались массовые грабежи и убийства. Единственное, что могли сделать русские командиры, — это записать мужское население Учана в свою армию — дабы восполнить боевые потери.
«Война — штука заразная, — думал Даниэль, глядя на очереди добровольцев перед столами войсковых писарей. — Зимой тут будет нечего есть, так что у населения только два выхода: либо помирать с голоду, либо становиться солдатами и грабить соседей».
Из Кантона прибыли агитаторы-коммунисты и принялись убеждать народ, что все беды происходят от плохих иностранцев — англичан, японцев, американцев и французов, но если послушать хороших белых людей — таких, как русские, в Китае скоро начнется совсем иная жизнь.