— Двадцать, тридцать, сорок…
Пухлые руки ловко раскладывали купюры портретами вверх.
— Я не понимаю, о чем думают наши мужчины, — ворчала хозяйка. — В городе восстание, враг у ворот, зато половина иностранных офицеров гуляла сегодня по борделям. Я, конечно, ничего не имею против, но…
Она не договорила: послышался мощный раскат, и во всем квартале зазвенели стекла.
— Это бронепоезд «Великая стена»! — ахнула Марта, с тревогой глядя в окно. — Он сейчас ходит в районе Северного вокзала.
Побледневшая Ада сгребла деньги в сумку и торопливо застегнула пальто.
— Мне надо идти!
— Куда? Вернись! — крикнула ей вслед Марта, но та уже выскочила из дома.
Несмотря на ранний час, улица была запружена народом. Свистели полицейские, мимо мчали пожарные машины. Полнеба загораживало огромное облако дыма.
Ада заметила свободную коляску рикши.
— Мне надо к Северному вокзалу!
Кули покачал головой:
— У вокзала стреляют — туда даже военные не суются.
Ада кинулась к прохожему, ведущему за руль велосипед.
— Продайте мне его! Сколько вы хотите?
Заплатив за ржавую рухлядь пятьдесят долларов, она — как была в нарядном платье, меховом жакете и ботинках на каблуках — села в седло и помчалась вдоль по улице.
Командование велело передвинуть бронепоезд в направлении Нанкина, но оказалось, что в десяти милях от города пути разобраны, а насыпь срыта.
«Великой стене» пришлось дать задний ход, и когда красногвардейцы обстреляли ее, полковник Котляров приказал ответить артиллерийским огнем. Тяжелые орудия разнесли сотни лачуг, а начавшийся пожар довершил дело. Вскоре вдоль железнодорожного полотна остались лишь обгорелые руины.
Вернувшись на Северный вокзал, Котляров созвал офицеров в штабной вагон:
— В китайском городе резня и грабеж. Красногвардейцы захватили полицейские участки и оцепили кварталы вокруг вокзала. Подкреплений не будет, а отступать нам некуда: пути разобраны и спереди, и сзади.
Офицеры склонились над китайской картой, где поверх иероглифов были написаны русские названия предместий.
— Днем красногвардейцы вряд ли осмелятся атаковать, — сказал Феликс Родионов. — А ночью устроят тут ад с припеком и будут ждать, пока у нас кончатся боеприпасы.
Котляров оглядел офицеров.
— Какие еще будут мнения?
Все загомонили: кто-то предлагал послать за помощью к иностранцам, кто-то — вступить в переговоры с командованием НРА.
— Сдаваться в плен — это идти на верную смерть, — отозвался Котляров. — Как стемнеет, будем отходить в направлении иностранных концессий.
Он промокнул лоб рукавом и на вспотевшей коже остался черный след от копоти.