Они думали, что старик долго не протянет. Он был болен, слаб, не ел ничего с того момента, как встал с постели.
Но он продолжал ходить. Три дня, пять дней. Неделю. Две недели. Они ждали, что он умрет – надеялись, молились,чтобы его прибрала смерть, – не тут-то было. Его состояние ухудшалось. Он исхудал еще больше, выглядел совсем больным. Но продолжал ходить.
Теперь он умер.
Но продолжал ходить.
Старик появился из-за угла дома, направляясь в их сторону, и Гарден почувствовал, как рука отца еще сильнее сжала его плечо. Кэйб шагнул вперед, выставив руки, потом схватил старика за кисти ц тут же с воплем отпрыгнул в сторону.
Джон Хокс продолжал идти.
– Ну что? – крикнул Роберт.
– Кожа холодная, – откликнулся Кэйб высоким, напряженным голосом. – Холодная и сухая.
– Дедушка умер, – повторил Гарден.
Кэйб поспешил вернуться к ним на крыльцо.
– Что будем делать? – чуть не плача, спросил он.
– То же, что и раньше. Ждать.
– Но надо же что-то предпринять! Сообщить кому-нибудь. Нельзя же...
– Что нельзя? У тебя есть идея? – перебил Роберт.
Кэйб промолчал.
– Ничего мы сделать не можем.
– Но он же умер! Отец умер!
– Да, – спокойно согласился Роберт. – Это точно.
Этим вечером Гарден рано отправился в постель. Он лежал в темноте и слушал, как в гостиной отец с дядей разбирали вещи дедушки. Недавно он помогал им разобраться в его комнате, выносил коробки с сухими корнями, сучками и ветками, бутылочки с порошками, мелких засушенных животных, страницы с рисунками и так далее.
Теперь он лежал и смотрел на голые балки низкого потолка спальни, на серебристую в лунном свете прозрачную паутину, затянувшую темные углы. Он слышал, как отец с дядей спорили, дядя говорил, что давным-давно надо было позвонить Лизабет и попытаться выяснить, что происходит, а отец отвечал, что обращаться за советом к колдунье – самое последнее дело и таким образом проблему все равно не решить.
– Что всё это значит? – проговорил Кэйб. Гарден услышал стук чего-то тяжелого по столу, потом – хруст жесткой бумаги.
– Ты прекрасно знаешь, что все это значит.
– Но мы же в этом ни черта не понимаем, – после паузы продолжил дядя.
– Сами виноваты. Надо было его слушать.
Гарден сел в кровати и отодвинул голубую оконную занавеску. На улице был сильный ветер. Судя по плотной облачности на севере, надвигалась пыльная буря. Уже слышался легкий шорох несущихся песчинок и короткие постукивания в стекло более крупных частиц. Он прищурился, всматриваясь вдаль.
Дед прошел мимо, ветер безжалостно трепал его одежду. Голову он держал высоко, глядя строго перед собой.