Изот ухмыльнулся её раздражённому тону, но кивнул капитану, и тот налил из кувшина полную кружку. Ведьма разжала ладони, пока человек пил. Осмотрела рану.
— Почистите и обработайте, ещё чуть-чуть — и начнётся гниение, малый потеряет руку.
— Дело вперёд, — отрезал Изот.
Ведьма пожала плечами. Сев на лавку, вновь протянула раскрытые ладони, и человек вложил в них свои.
— Что ты видел? — спросила она, закрывая глаза.
Человек глубоко вздохнул.
— Добрая госпожа, я третий день толкую господину капитану. Меня все трущобы знают. Как только вошёл этот тип…
Вскрикнув, ведьма вскочила вдруг, выпустив из рук потные пальцы. Глаза её широко распахнулись.
— Это он, — выдохнула она. — Он!
Она метнулась к Изоту, застучала кулаками по его груди. И человек приподнялся от стены, а капитан замер в изумлении, пока ведьма кричала, плача: «Поймайте его! Убейте!» Изот ловил её руки, но она уже осела на пол, обессиленно всхлипывая:
— Он опасен… Я предупреждала — он смертельно опасен…
Солнце успело подняться над городом, грум — почистить их лошадей, Рокти — выпить кружку молока со сдобной булочкой, а ведьма так и не вышла из дворца, хоть и обещала обернуться скоро.
Мальчик, которому она помогла справиться с норовистой кобылкой и который так любезно предложил ей долю своего завтрака, давно убежал по своим делам. Она осталась один на один с починяющим сбрую стариком да парой раскатисто храпящих парней. В окошко было видно, как сменился караул у парадного входа, длинная цепочка солдат проследовала за капралом дальше — в казармы. И просторная дворцовая площадь снова будто вымерла.
Рокти покосилась на старика. Хоть он и подносил уздечку так близко к лицу, что, казалось, вот-вот выколет себе иголкой глаз, она не сомневалась — заметит, если ей вдруг вздумается отлучиться на минуту… или две.
Благовидный предлог представился неожиданно. Парнишка-грум влетел, так хлопнув дверью, что старик вздрогнул и уколол себе палец.
— А, пёсий сын! Ты что ж шумишь, голова реповая?
— Наряд вернулся, дядя Гнат. Коней велят принимать быстро.
— Ну и буди парней, — отвечал старик, озабоченно посасывая палец, — только тихо! Весь дворец спит ишшо. А он ишь разорался.
— Может, я помогу? Сколько мне тут сидеть без толку, — сказала Рокти и встала поскорей у двери, опасаясь, как бы не одёрнул её сварливый старик.
Но тот, перекусывая нить, замычал одобрительно:
— И то хлеб, неча казённые харчи за здорово живёшь трескать. — Добавил, любуясь наново нашитыми каменьями на уздечке. — Хозяйки-то твоей нету всё. Поди, и обедом тебя кормить придётся!