В личной беседе с Борисом Васильевичем все подтвердилось в отношении собаки и объявления. Но неожиданно вскрылся факт, который очень встревожил. В день выхода газеты в 12 часов 20 минут (время Кораблев запомнил точно, собирался в магазин и взглянул на свои ручные часы) их квартиру посетил неизвестный, лет тридцати, среднего телосложения. Пробыл он у Кораблевых совсем недолго, поинтересовался, не черной ли масти потерявшийся спаниель. Получив отрицательный ответ, сразу ушел.
После такой информации оставалось только «кусать локти». А вдруг это «Объявленец» дал о себе знать? Кроме того, настораживали и такие данные: газета из печати выходит в 13 часов, в продаже появляется только в 15, а неизвестный был на квартире Кораблевых в начале 13-го. Как же он узнал об объявлении? Возможно, он знаком с кем-то из редакции, а может, там и работает?
Возникли новые вопросы, но в какой-то степени и подтверждение ориентировки Центра налицо. Значит, есть реальный человек, который ждет объявления и примерно такого, которое давал Кораблев. Как все-таки они оплошали! Упустили инициативу из своих рук. Любая ошибка вызывает переживания. Не в правилах Александра Ивановича искать оправдание, надо обдумать все основательно. В такие моменты вспоминается гражданская работа: преподавательская деятельность в Суксунском педучилище после окончания исторического факультета Пермского пединститута, комсомольская работа в Суксунском райкоме. Там, на гражданке, было проще. Если ошибся и сделал что-то не так, можно было тут же исправить. В чекистской работе исправлять значительно сложнее, а часто и вообще невозможно. В данном случае серьезных последствий не наступило, но реальный шанс выйти на человека, которого они ищут, упущен. Был ли у Кораблевых «Объявленец» или кто-то другой, выяснить не удалось.
Были и еще похожие объявления в газетах. По одному из них Тюрикову пришлось выезжать в Ижевск, беседовать с владельцами черного спаниеля Дробышевыми. Их собаку нашли в Перми, и по этому поводу опубликовали объявление. Как и в других случаях, были приняты соответствующие меры, но никто к Дробышевым не приходил, собакой не интересовался. Разные были предположения. Может, «Объявленцу» стало что-то известно о действиях чекистов? Может, он отказался от этого способа установления связи, нашел уже другой? А что, если он отступился от своих намерений? Последнее было бы лучшим исходом, но это тоже надо было доказать.
* * *
В напряженной работе прошел декабрь. Тюриков постоянно обсуждал с работниками своего подразделения результаты поиска «Объявление». Совместными усилиями определяли, над чем следует работать в первую очередь. Сотрудник Сухарев во время доклада сообщил о звонке своего знакомого по институту, который рекомендовал заняться неким Майером, высказывающим эмиграционные намерения, восхваляющим западный образ жизни. Михаил Николаевич Сухарев, опытный оперативный работник, хорошо знал, что ему делать дальше по поступившему заявлению. С его предложениями Александр Иванович согласился полностью, попросил только не затягивать проверку.