Подполковник Иван Васильевич Няшин попросил разрешения лично вести расследование этого дела. Начальник управления одобрил такое решение, так как хорошо знал Ивана Васильевича, его боевой путь, службу в органах. Няшин до войны более семи лет работал народным судьей, участвовал в боях на Халхин-Голе, с 1942 по 1945 год на фронте, в контрразведке «Смерш», награжден двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды, медалями. Во время войны непосредственно участвовал в разоблачении немецких агентов, вел дела на фашистских наемников.
Шаг за шагом следствие изучало этапы предательства. Были разысканы и приглашены в Пермь участники и свидетели дел великолукского подполья. Дали показания Геннадий Фокин, Николай Смирнов, Миля Минина и другие.
Из показаний свидетеля Геннадия Васильевича Фокина:
«Шумкова я узнал, когда он стал работать в конце 1941 года или в начале 1942 года, точно не помню, на паровозоремонтном заводе. Я в это время руководил подпольной организацией, которая состояла примерно из 50 человек. Шумков с первых же встреч со мной и другими на заводе навязывал разговор про войну, о том, что советские войска начинают наступать и скоро немцев разобьют, что надо организовываться и бить немцев здесь и т. д. А потом он стал просить, чтобы его приняли в организацию. Я ему ответил, что у нас нет никакой организации. Впоследствии, посоветовавшись с некоторыми руководителями подпольных групп, мы его приняли. В беседе он рассказал, что в прошлом работал в Великолукском военкомате, имеет воинское звание «старший лейтенант», оставлен для подпольной работы, имеет оружие, в том числе пулемет.
Примерно в январе 1942 года на квартире Валентина Полякова состоялось совещание руководителей подпольных групп, на которое был приглашен и Шумков. Мы наметили план проведения диверсий на заводе и в городе против немцев и я дал задание собирать побольше оружия. Шумков выступил с патриотической речью, призывал к борьбе с фашистами...»
На очной ставке с Фокиным 23 февраля 1950 года Шумков признал:
«Показания свидетеля Фокина я подтверждаю в том, что действительно через несколько дней после совещания по моему приглашению Фокин пришел ко мне на квартиру и в беседе наедине мы подвергли обсуждению вопросы, касающиеся дальнейшей деятельности нашей подпольной организации. Совершенно верно, я достал, но где, сейчас не помню, карту Великолукского округа, и мы вместе с Фокиным стали наносить на ней военные объекты противника и возможные варианты подавления немецких огневых точек в момент наступления советских войск с целью нашего соединения с ними. Припоминаю, тогда же возник вопрос о численности подпольной организации. Фокин мне называл фамилии известных ему участников подполья, и мы намечали, что каждая из групп должна будет делать в момент восстания. Фамилии я записал...»