И. ЛЕПИН
Экзамен на зрелость
1
Он уже сбился со счета, которые сутки ехали.
— Десятые пошли, — убежденно сказала Евгения Григорьевна. — Я каждое утро палочки в записной книжке ставлю. Вот полюбуйся. — И она протянула открытый на нужной странице видавший виды простенький блокнот.
Георгий Маркович не то чтобы не поверил жене, но из-за опасения, что она могла ошибиться в своих галочках, направился к проводнице — уточнить, окончательно убедиться, что сегодня наконец закончится их путешествие. Проводница подтвердила: да, через три часа будет станция Большой Невер, можно потихонечку готовиться к высадке. Сообщи проводница — а это была не очень разговорчивая, хмурая женщина, должно, тоже порядком уставшая за многодневную дорогу, — что ему, Георгию Марковичу Латкину, до своей станции ехать еще, скажем, часов пятнадцать-двадцать, он бы наверняка впал в отчаянье. Устал, невероятно измучился в длинном своем путешествии. Надоело читать — глаза быстро уставали от чтения при вагонной качке; надоело лежать — болели бока от жесткой полки; отяжелели без движения ноги; угольная пыль, попадавшая в окно из трубы паровоза, въедалась в тело, раздражала глаза.
Ехала с Латкиными и их восьмилетняя дочь Таня. Первые дни она не сидела на месте, то и дело лазала с верхней полки на нижнюю, бегала по вагону, заглядывала в другие купе, а сейчас и она притихла. И ее, видать, притомила дорога.
Вернувшись от проводницы, Георгий Маркович сказал жене:
— Пора складывать вещи.
Евгения Григорьевна иронически посмотрела на него:
— Вещей-то у нас — два чемодана, мы их и не открывали.
— А зубные щетки, расчески, мыло...
— Так это ж минутное дело.
— Все равно собирайся.
Евгения Григорьевна махнула рукой: раз муж задумал свое, не переубедишь его, не остановишь. И начала сворачивать постель.
Стояла середина сентября. Лес по краям вымощенной дороги был в багряном убранстве. Осины, березы тихо сбрасывали листву, осыпали ярко-желтую хвою лиственницы.
В кабине легковой машины-«козлика», прибывшей на станцию за Латкиными, было тепло. Георгий Маркович, сидевший рядом с шофером, иногда приоткрывал стекло, чтобы выпустить папиросный дым. Время от времени высовывал руку.
— Свежо.
— Это сегодня стало прохладней, — отозвался шофер, мужчина лет сорока, выглядевший, однако, намного моложе. — Вчера градусов двадцать было. Я за грибами налегке ходил.
— Ну и как, набрал?
— Еще бы! Корзину рыжиков за какой-то час... Да. Вот в следующий выходной за брусникой думаю отправиться. Или за клюквой — на что нападу. Вы, Георгий Маркович, не хотите составить компанию?