— Да, но у нас контракты с Минобороны. Она опасна с точки зрения секретности.
— Гм… — задумался Стюарт Бакстер. — Мы ведь не производим секретное оружие, Вик. Ну, обшивка для авианосцев. Ну, коробки передач для танков… Кого-нибудь из твоих людей досматривают? Ты давал подписку о неразглашении?
— Нет, — признал Вик. — Но лучше перестраховаться сейчас, чем рыдать потом. Думаю, тебе лучше исключить ее из этого резерва.
Бакстер подумал минуту-другую и сказал:
— Не могу, Вик. Представляешь, какой поднимется шум, если окажется, что мы саботируем проект Года Промышленности просто потому, что эта птичка — член демократической партии? Так и вижу заголовки в газетах: «Раммиджская фирма захлопнула дверь перед носом красной Робин». Если застукаешь ее на краже чертежей, дай мне знать. Тогда я смогу что-нибудь предпринять.
— Премного благодарен, — буркнул Вик. — Ты мне очень помог.
— Почему ты так злишься, Вик? Расслабься, наслаждайся женским обществом. Вот бы мне так повезло, — Стюарт Бакстер хихикнул и положил трубку.
— Ну и каковы ваши впечатления? — спрашивал Вик Уилкокс примерно час спустя, когда они вернулись в кабинет после экскурсии, которую он окрестил «галопом по цехам».
— По-моему, это ужасно, — ответила Робин, опускаясь на стул.
— Ужасно? — нахмурился Вик. — Что ужасно?
— Шум. Грязь. Тупая монотонная работа… И все остальное. Люди не должны трудиться в таких зверских условиях…
— Подождите-ка…
— Особенно женщины. Я видела там женщин, так ведь? — Робин смутно припоминала каких-то темнолицых существ, фигурой похожих на женщин, но совершенно бесполых из-за бурых засаленных хламид и штанов. В некоторых цехах они работали бок о бок с мужчинами.
— Да, у нас есть несколько женщин. А разве вы не сторонница равноправия?
— Только не равноправия в угнетении.
— Угнетении? — Вик грубо, издевательски рассмеялся. — Видите ли, мы не принуждаем людей работать у нас. Про каждое место, не требующее квалификации, мы даем объявление и получаем сотню предложений. Даже больше сотни. Эти женщины работают здесь с радостью. Не верите — спросите у них.
Робин молчала. Она была потрясена, смущена и раздавлена впечатлениями последнего часа. Впервые в жизни она не находила слов и сомневалась в обоснованности своих возражений. Она всегда считала аксиомой, что безработица — зло, оружие кабинета Тэтчер против рабочего класса. Но если то, что она увидела, — это отсутствие безработицы, наверно, лучше бы его не было.
— Но шум, — повторила Робин. — И грязь.
— Литейные цеха — очень грязное место. А металл — шумный материал. Что вы ожидали увидеть?