. «Возвращение к земле» — опасный миф, если принимать его всерьез; в то же время оно может скрасить существование в не меньшей мере, нежели что-либо другое. С оговоркой: пока делаешь вид, будто к ней возвращаешься; но не делаешь из этого символ веры.
29 сентября
Последний день оформления документов на Андерхилл-фарм. Теперь она принадлежит нам.
Забросил «Разнузданных». Четыре дня назад начал работу над «Счетоводом».
1 октября
День мучений. Мы с Элиз подхватили какую-то горловую инфекцию. Меня она не отпускает уже не одну неделю — с трудом глотаю, не могу писать. Был в телецентре на Вуд-лейн; общался там с Мелвином Брэггом, серьезного вида молодым человеком с копной черных волос и розовыми щеками. Он с Джулианом Джеббом вставили меня в какую-то свою культурную программу; на 13 октября намечена премьера «Коллекционера». Джебб — невысокого роста блондин, чуть странноватый, легковозбудимый и любящий передразнивать; внимательный, готовый подловить на слове и клюнуть, но, похоже, не такой злобный, как большинство людишек этого типа. Сидим, и нам приятно общаться друг с другом. Вспоминаю его прекрасную рецензию на «Коллекционера» и, глядя на него, такого молодого и легкого, чувствую некоторое разочарование; наверное, слушая меня — неуклюжего бормочущего зануду, — он испытывает то же самое. На Брэгге черный кожаный пиджак, серый свитер с высоким воротом; он по-своему симпатичен, невозмутим, держится независимо, не поддаваясь шику и блеску телецентра. Центр полон исполненных собственной важности, претенциозно одетых немолодых людей; впору подумать, будто телевидение — какое-то смелое и авангардное искусство, а не набившее оскомину старье.
Вечером встречаюсь с Роджером Барфордом на Парк-лейн. Студия «XX век — Фокс» выдвигает опцию на «Волхва». 10 тысяч сразу, еще 65 — по выходе, скользящая шкала, по которой сумма может возрасти до 100 тысяч, и пять процентов со сборов в прокате. Если выждем, не исключено, что сумма предложенного возрастет вдвое, но это не факт, интерес к книге может угаснуть. Я пытаюсь объяснить, что слишком устал, замотан продажей дома, чтобы выгадывать: достигнув определенного уровня, деньги перестают что-либо значить. В конце концов, обсуждая эти вопросы, думаешь не о чем-то осязаемом, а о престиже. Откровенно говоря, меня устроили бы и семьдесят пять тысяч; лень без конца раздумывать о вознаграждении, какого моя книга заслуживает, о вознаграждении, которое я мог бы выторговать, о вознаграждении, на котором я смогу настоять, если выжду.
Возвращаюсь домой. Телефонный звонок Стивена Уинкорта — юноши, который намеревался купить дом: говорит, его мать (она ищет деньги) и ее поверенный сочли, что план расширения дороги внушает опасения. Так что рисковать им не хочется. Хотя этот вопрос уже два или три дня держит нас в подвесе, звонок действует как удар по голове. Нас буквально накрыла волна уныния. Смешно, не правда ли: ты «успешен», тебя интервьюируют на телевидении, предлагают кучу денег за экранизацию, а чувствуешь, что стоишь на пороге самоубийства. В довершение всего ощущаю, что самое время писать, а писать нет ни малейшей возможности. Успех — это что-то вроде стены: он не дает работать.