– Не уверен, – ответил капитан Игорь, берясь за костыль.
– А зачем тогда побежал?
– А кто его знает? Нервы не выдержали. К тому же мы его всё равно убили ли бы. Убили бы? – уточнил он.
– Шлёпнули бы, – согласился Цветаев с другой версией этого слова. – Лично у меня сомнения нет.
– Он лях, самый настоящий лях! Варёные мухи! Такие, как он, ненавидят нас на генетическом уровне. Дай руку, пошли!
– Погоди, – сказал Цветаев, вспомнив о пулемётчике. Вот что не давало ему покоя. – Старик, там ещё один!
Капитан Игорь всё понял и протянул ему автомат:
– Давай!
Цветаев бросился наверх. Только теперь он обратил внимание на следы ночной оргии: повсюду валялись бутылки из-под шампанского, апельсиновые объедки и фантики от конфет, пили, можно сказать, не закусывая. В одной из спален ему крикнули хором:
– Не стреляйте, мы свои!
Они забились в угол и дрожали, как зайцы в половодье.
– Вы почему не ушли? – спросил Цветаев, опасаясь выстрела из-за шкафа, но за ним, слава богу, никого не оказалось.
Именно такими он их и видел перед тем, как подорвать эмиссара из ЕС: рыжая, чёрная и белая. Чёрная была развратна: она получала удовольствие только более чем от трёх мужчин, и опыт по этой части у неё было очень и очень богатый, жизнь свою она считала пропащей, нюхала кокаин и собиралась подсесть на тяжёлый наркотик.
– Нам никто ничего не сказал, – заплакала рыженькая.
На ней была короткая белая юбка «клёш» и белые же носочки, с перепугу она никак не могла втиснуть ноги в босоножки.
– Вера, ты нас погубишь! – крикнула чёрная, даже очень симпатичная, но с абсолютно лживыми глазами. – Можно, мы здесь останемся?!
– Идите отсюда, сказал бы куда! – заявил Цветаев. – Навязались на мою голову!
Он всё ждал, что за спиной появится пулемётчик, и ощущал, сколько ещё мгновений может болтать с девицами.
– Ой, мамочки! Я боюсь! – закричала третья, блондинка с пышными формами и стала заталкивать в сумочку вещи.
Блондинка единственная из троих имела двухгодичный опыт зарубежных публичных домов, нажила от клиента ребёнка, и, крайне разочарованная в жизни, вернулась к родителям. Теперь она смотрела на мир исключительно скептическим взглядом и считала его самым паскуднейшим местом, в котором нет места ни любви, ни дружбе, ни надежде.
У всех троих был не леченный герпес и куча сопутствующих этому заболеванию осложнений, а кроме этого: ослабление критического восприятия мира, отсутствие контроля за своими действиями и вера в быстрое обогащение на поприще проституции.
– Вы что, сумасшедшие?! – намеренно громко удивился Цветаев. – Здесь сейчас стрельба будет! Чтоб через минуту духа вашего здесь не было! Поубивают же, блин, на фиг!