— Прекрасно. Приятно, когда у дочери так много здравого смысла. Жаль только, что не в отношении мужчин. Не могу понять, как ты могла назначать свидания этому отвратительному Майку Кингстону!
Ханна не стала поднимать брошенную ей перчатку — для сражений был еще слишком ранний час.
— Мама, мне пора на работу. Ты что-то хотела?
— Да, спасибо, что напомнила, дорогая. Панихида по шерифу Гранту будет в воскресенье, в два, в Джордан.
— В школе?
— Да, в актовом зале. Это единственное достаточно большое помещение. Шерифа уважали, так что должно быть очень много народа. Ты придешь?
Ханна вздохнула. Она ненавидела похороны.
— Не знаю, мама.
— Ты просто обязана прийти. Убийцу всегда тянет на место преступления.
— Что?
— Ну, так всегда говорят. Кстати, днем в субботу все будет закрыто — в знак уважения к шерифу.
— Неужели? — удивилась Ханна. Она впервые про это услышала.
— Все узнают, как только прочтут объявление в газете. Это мы с Кэрри придумали, а Род обещал сегодня его напечатать.
— Понятно.
После такого объявления на любое заведение Лейк-Иден, которое осмелится работать в день похорон шерифа, станут смотреть косо.
— Андреа тоже должна быть на похоронах, — продолжала Делорес. — Билл может не идти, раз он главный подозреваемый, но кому-то от семьи необходимо присутствовать.
— Так с тобой пойдет Андреа? — спросила Ханна, глядя на кухонные часы в форме яблока. Стрелки неумолимо шли вперед; если она хочет успеть испечь все до прихода Лайзы, надо выйти не позже чем через пять минут.
— Милая, она не может со мной пойти. Клуб поклонниц эпохи Регентства готовит кое-что особенное. Мы придем все вместе и сядем позади Нетти, чтобы ее поддержать.
— Неплохо, — осторожно сказала Ханна. Она начала догадываться, что сейчас последует.
— Вот почему я хочу, чтобы ты взяла Андреа с собой. Позвони ей перед тем, как пойдешь на работу, и предупреди, что вы поедете вместе.
Ханна собиралась сказать, что еще не решила, пойдет ли она на похороны шерифа Гранта, но и рта не успела раскрыть, как Делорес попрощалась и повесила трубку.
— У нее опять получилось, — сказала Ханна коту, который внимательно смотрел на телефон. Уши у него стояли торчком. Кажется, Мойше всегда чуял звонки той, кого не любил больше всех. Делорес обожала прощаться первой, и обычно это ей удавалось. Это непреложное правило женщины, которая хочет, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней.