Сказала об этом воеводе. Тот вначале обиделся, а потом обронил:
— Если б жив был твой Доброслав, то объявился бы. К таким женщинам, как ты, с того света приходят...
— Благодарю за добрые слова, воевода. Но давай подождём. А я тебе и так жена. И, скажу откровенно: нравишься ты мне...
— Слышь, Настя, ты заметила, что Добрина и Радован входят в года. Пройдёт немного времени, и поженим их.
— Светозар, но ведь они растут как брат и сестра.
— Ничего. Вырастут и поймут, что никакие они не брат и сестра, а потянутся друг к другу как жених и невеста.
— Ладно. Поживём — увидим.
Но увидеть сие не пришлось никому...
Однажды, возвращаясь с порубежной черты, Светозар во дворе своего дома увидел гонца из Киева. Надо сказать, что гибель Аскольда воевода переживал очень сильно: знал, какую руку приложил родной брат к этому мерзкому делу, да и Настя много чего рассказала!
Но Дир теперь правитель Руси Киевской, и с этим нужно считаться.
Приказ, который привёз гонец, содержал следующее: хорошо укрепив границу, с оставшимися ратными силами идти к Киеву — русам снова предстоит поход на Византию.
«Возьму в Киев и Настю... Как она тут одна будет управляться?.. И Добрину возьму! Есть там у меня одна родственница, пусть пока поживут у неё... Предложу Насте».
Но, к удивлению, она отказалась ехать.
— Нет, Светозар, останусь... Прижилась. Здесь дом, усадьба, слуги... Если, конечно, ты разрешишь мне и далее тут жить. Была бы одна... А то ведь дети! А если кому нужно, найдёт меня и на порубежье.
«Доброслава имеет в виду», — с ревностью подумал Светозар, но сделал всё так, как она просила.
Светозар, находясь теперь день и ночь на границе, задавал себе не раз один и тот же вопрос: «Какие обстоятельства повлияли на решение Дира и, конечно же, Высокого совета предпринять вновь поход на Византию?»
Зная характер Дира, воевода мог предположить всё. «Но не думаю, что такая мысль взбрела в голову князю неожиданно. И он сразу стал действовать, как, к примеру, в Болгарии, когда встретились с царём
Борисом, чтобы просить подкрепления воевать хазар, а Дир, к удивлению всех, захотел снова идти на приступ Константинополя. Мне кажется, на этот раз всё обстоит не так. Уж больно время-то для похода выбрано удачно... Но я помню, как хотелось Диру проявить себя, постоянно оспаривая первенство у родного брата. Наверное, и сейчас ему хочется этим повторным походом на Византию, когда вся княжеская власть сосредоточилась в его руках, доказать и себе, и окружающим, что он не лыком шит. И он уверен, что добрая, а не иная слава за ним потянется, как тянется она за Аскольдом... Хотя он и мёртвый... Да... Хазары, пожалуй, главные враги Руси Киевской, судя по обстановке на границе, скоро на нас не нападут: после смерти Зембрия между царём и каганом уже в открытую идёт вражда, а богослов всегда умно мирил их... Жрецы-коловыры чуть снова не задушили верёвкой Завулона. Теперь он со своими домочадцами и войском уже не кочует во время иудейских праздников возле порубежья, тем самым всякий раз увеличивая возможность нападения хазар на русов. Теперь ему выделили для кочевий земли, лежащие по низинным берегам Ахтубы и часто заливаемые водой. И этим как бы ещё раз напомнили ему о промашке, случившейся под Киевом, когда каган расположил своих воинов на болоте...»