— Твой лев говорит? Как такое возможно? — удивленно спросил Дарэт.
— Его зовут Ран, что в переводе означает «храбрость». Я учила его говорить с рождения. Я знаю нужные травы и заклинания.
— Ты волшебница? Твой посох из дерева? — хотел было подловить парень.
— Мне достаточно сильной неявной магии, чтобы охранять этот лес и обучать львов. Я предпочитаю энергиям молитву. Анд слышит меня и бережет от зла.
— Если агнийцы доберутся до вашего леса, то сожгут его дотла. Демоны вырвались из глубин. Они уничтожают все, — с грустью в голосе говорил генерал.
— Я знаю! — ответила Брианда. — Мои львы храбро встретят их у границ леса. Анд не позволит войти им на священную землю ив. Я говорила с Ним. Он защитит нас всех.
— Ты говорила с Богом? — удивился Ветродув, но Брианда ничего не ответила. Лишь ее мудрый взгляд говорил о том, что она повидала немало чудес.
Дарэт поблагодарил лесную деву, наполнил все мешки доверху и отправился обратно в деревню. Парень едва мог нести поклажу — уж так она много весила, а Барлак все это время бежал рядом и даже не думал превращаться обратно.
— Может поможешь мне? — с упреком предложил генерал. Но Оборотень его попросту игнорировал. — Мне тяжело все-таки! Давай уже обращайся или это сделать мне?
— Рвау рррр!!! — Барлак издавал виновные звуки, но превращаться не хотел. Он бегал и прыгал вокруг генерала, словно издевался над ним и смеялся.
Ветродуву пришлось тащить всю поклажу до лошадей в одиночку. Оборотень не превращался обратно до самой деревни. Он так и бежал за двумя лошадьми, на одной из которых сидел сам Дарэт, а на другой мешки. Генерал держал поводья сразу двух животных, что было не совсем удобно. Вид всадника и бегущего за ним черного льва вызывал недоумение и ужас у случайных встречных путников. Росканды шарахались в сторону!
Когда парни останавливались на ночлег или на отдых Ветродув пытался убедить Оборотня обратиться, но тот и слушать ничего не хотел. Он лишь постоянно зализывал раны. Тогда, чтобы облегчить его страдания генерал изготовил успокаивающую мазь из корня тиамуритана, смешав ее с лессонской травой. Вскоре боль льва утихла.
У самой деревни Барлак все-таки обратился в человека.
— И как ты объяснишь свое ленивое поведение? Мне пришлось пять дней скакать с двумя лошадьми в одиночку, — упрекал Дарэт.
— Прости генерал! Быть львом необычайно здорово. Я никак не мог заставить себя вновь влезть в шкуру слабого и жалкого человека. Львы думают иначе. Это очень сильные звери и гордые. Я просто не мог себя пересилить.
— Так и скажи, что просто не хотел тащить поклажу, — отмахнулся Дарэт.