А позднее он подкараулил ее, когда она перед сном направилась в кусты справить нужду.
— Я желаю вам спокойной ночи, госпожа Линдис, — с улыбкой произнес рыцарь. — С вашим невероятно образованным цирюльником. Возможно, он все же подходит вам…
— У меня мороз по спине пробегает при виде этого мужчины! — пожаловалась Герлин, забравшись в повозку. Она дрожала, свернувшись калачиком на постели. — Я просто не понимаю, что ему надобно. Его интересует только мое тело или же моя тайна?
Соломон пожал плечами:
— Кто же не станет вами… тобой… восхищаться? Но я предполагаю, что он хочет большего. Похоже, ему нравится играть с тобой. Или же с нами… — Лекарь нервно поглаживал бородку, которую он стал отращивать с те пор, как господин Бертольд начал проявлять любопытство. — По меньшей мере он чувствует, что здесь есть какая-то тайна.
Герлин распустила волосы, забыв в этот раз задернуть занавес, отделявший ее спальное место.
— Не могли бы вы… не мог бы ты запретить посторонним похотливо посматривать на твою жену?
Соломон горько рассмеялся.
— Я? Поставить на место рыцаря? Герлин… Линдис… — Соломону, равно как и Герлин, было сложно играть свою роль, когда рядом не было чужих. Однако оба понимали, что им следовало быть острожными. В этом Герлин убедил последний намек Бертольда на отсутствие нежности в их отношениях. — Должен ли я вызвать его на поединок? — Глаза Соломона засветились, словно он был совсем не против сделать это.
Герлин усердно закивала. Очевидно, она считала это возможным.
— Почему нет? Ты ведь христианин! — напомнила она ему. — Ты можешь носить при себе меч! И ты владеешь им ничуть не хуже любого рыцаря!
Соломон улыбнулся — польщенный или же нежно и с сочувствием?
— Твое доверие — честь для меня, — мягко произнес он. — Но как ты думаешь, что со мной сделают, если я отрублю этому негодяю голову? Разумеется, и за простыми людьми признается право защищать свою шкуру. Но если я нанесу поражение рыцарю… в поединке на мечах… Это будет очень подозрительно, Гер… Линдис. Да и другие рыцари набросятся на меня. А если они узнают, что рыцаря убил еврей, нас уже ничто не спасет, и меня повесят на ближайшем дереве!
— Так что же нам делать? — в отчаянии воскликнула Герлин.
Соломон пожал плечами. Он не смотрел ей в глаза, только сжал руки в кулаки.
— Ничего, — горько ответил он. — Мне очень жаль, но я не могу ничего сделать, чтобы защитить тебя и не навлечь на нас подозрения. Единственное, что ты можешь сделать, — это стараться как можно чаще быть в обществе других женщин. Не допускай, чтобы он подкарауливал тебя одну. Держись возле Марии. Кем она приходится господину Мартинусу? Его содержанкой или служанкой? Если ничего не изменится, буквально не отходи от этой странной Марии. Впрочем, она очень умная девочка, пусть даже и потаскуха. Где же старый развратник смог ее отыскать? Не похоже, что она родилась на улице.