Мы дали ряд острых материалов о безобразиях в хозяйстве кубанского хана. Учтем при этом моральный авторитет всесоюзного журнала и умножим на пятимиллионный тираж (у "Правды" тогда было около 10 миллионов). Особенно выделялся один материал — о злоупотреблениях в распределении жилой площади, в августовском номере за 1980-й назывались имена шести сочинских видных начальников, получивших квартиры (себе или детям) в обход закона. Принес этот материал в редакцию скромный журналист В. Цеков, причем почти не скрывалось, что собрать эти тонкие сведения ему помогли люди КГБ. Казалось, все ложится в простую и понятную схему: Андропов — через журнал — бьет по Медунову, то есть по окружению Брежнева. Но, как увидим, все было ох как непросто…
Медунов защищался отчаянно, хотя и грубо. 30 ноября того же 1980-го в кубанской местной газете "Черноморская здравница" (выходила как раз в Сочи) некий Бланк ухитрился облаять критические материалы по Сочи не только в нашем журнале, но и задеть "Правду", "Советскую Россию" и ряд других центральных изданий. Помню, наглая эта статейка потрясла тогда весь журналистский мир столицы. Я помчался к редактору "Правды" Ю. Афанасьеву с сочинской газетой, в "Советскую Россию", "Советскую культуру" и еще кой-куда. Уже 17 января 1981 года в канун открытия XXVI съезда в "Правде" дали убийственный материал по кубанским делам и по Медунову лично. Мы все договорились после съезда добить наглого Серегу. Надо было только переждать съезд.
Помню, хорошо помню торжественную мишуру этого "партийного форума", а просматривая ныне списки Президиума, вижу, что большинство-то их до следующего "форума" не дотянули — круто пошли события. Но кому дано чувствовать будущее? Леонид Ильич в прекрасном синем костюме сверкал четырьмя Звездами (пятую ему еще предстояло получить). Рутинный протокол шел своим чередом, но специалисты по его тонкостям не могли не обратить внимания, что Медунов выступил "в прениях" раньше, чем ему полагалось бы по номенклатуре. Он поставил своего рода "рекорд": упомянул имя Брежнева восемь раз и назвал доклад его гениальным (такой лексики в партии не слыхивали с 1953 года).
Всем казалось, что ползание на брюхе не поможет обреченному Медунову, но вдруг. В той же "Правде" 12 марта на первой полосе появился слащавый репортаж "Кубань начинает сев", а героем "сева" был, конечно, Сережа Медунов. В чем дело? Ну, подумал я, какая-то тактическая увертка партийной газеты. Но все оказалось куда глубже (а для меня — хуже).
Вспомним принципиальную записку Андропова на Политбюро о глобальной борьбе с "русизмом", где называлось мое имя и предлагалось изгнать меня из журнала, и дату записки: 28 марта 1981 года. Многоопытнейший Андропов тоже выжидал исхода съезда. Все прошло благополучно для него, а дальше надо немного уточнить тактику: Медунов подбит, и его скоро добьют, об этом позаботятся "органы", подбрасывая компромат всюду, куда надо. А в печати имя кубанского наместника уже ославлено, чего в партии не любят. Вопрос времени, а спешить Андропов не любил.