В январе 1982 года после приема безобидного ативана у Брежнева развился период тяжелой астении. Как рассказывал Андропов, накануне трагического 19 января он повторил свое предупреждение Цвигуну. Днем 19 января я был в больнице, когда раздался звонок врача нашей скорой помощи, который взволнованно сообщил, что, выехав по вызову на дачу, обнаружил покончившего с собой Цвигуна. Врач был растерян и не знал, что делать в подобной ситуации. Сообщение меня ошеломило. Я хорошо знал Цвигуна и никогда не мог подумать, что этот сильный, волевой человек, прошедший большую жизненную школу, покончит жизнь самоубийством".
Простоватый кардиолог Чазов вряд ли даже понимал, какое необыкновенно важное свидетельство о смерти Цвигуна он оставил…
Ну, кадровые работники СМЕРШа от несчастной любви с собой не кончают, это ясно. В чем же причина? Никто сегодня не посмеет утверждать истину, но она лежит где-то в силовом поле Брежнев — Андропов. Кого-то Цвигун предал, попался, деваться ему было некуда. По нашему мнению, предал он старого друга по Молдавии, ибо именно он велел ему глядеть за шефом по Лубянке, тот же мог его попытаться перетянуть на свою сторону, обещая Бог знает что.
Реальное доказательство тому есть только одно, как в случае с Иноземцевым. Некролог по Цвигуну был подписан и Андроповым, и почти всеми, но. не было имени Брежнева. Престарелый политикан и тут четко знал свое дело: вы думаете, я ничего не понимаю, ничего не вижу? Нет, наоборот.
Каковы бы ни были тут различные предположения, но несомненно только одно: Андропов наконец-то избавился от опытного, а потому опасного соглядатая Брежнева в своем непосредственном ведомстве. А вскоре произошло еще одно неожиданное событие, которое, в общем и целом, тоже было на пользу Юрию Владимировичу.
29 января 1982 года хоронили на Красной площади Суслова. Стоял лютый мороз, лица у всех были каменные, что лишь подчеркивало общую мрачность и безучастие. Порывами дул ветер. И дважды покрывало сдувало с тела, и обнажались ноги со ступнями, что по христианским приметам знак весьма недобрый. Земля приняла яростного атеиста и интернационалиста, а кремлевский круг еще более сузился. Кстати, речь на траурном митинге произнес, напрягая все силы, сам Брежнев.
Каковы бы ни были отношения Андропова с Сусловым, но доверительными их назвать в любом случае нельзя — оба всегда оставались недоверчивыми и скрытными интриганами, не допускавшими никаких личных чувств. Но Суслов был один из немногих в тогдашнем партийно-государственном руководстве, который все же пользовался определенным авторитетом. Его ровесник Косыгин, весьма популярный и в партии, и в народе, отошел еще в 1980 году. Из старой сталинской когорты вокруг Брежнева и Андропова оставался только брежневский ровесник Д.Ф. Устинов, министр обороны. Круг претендентов на трон сужался.