Конечно, Андропов, хоть и сам был, что называется, "дитя застоя", с этим самым застоем пытался хоть как-то бороться. Но усилия эти были мелкими, а результаты получались совсем уж убогими. В поздние брежневские времена вся страна, как оспой, покрылась бесчисленными бюстами Ленина. Мастерили их из дешевенького гипса и водружали в сквериках по всем градам и весям обширной страны. К ним иногда по праздникам сгоняли детишек с красными галстуками.
В итоге эта никчемная мера только плодила анекдоты о Ленине (отменный фольклор, кстати, ныне внимательно изучаемый). И в этом мелком случае, как и с пресловутой "Малой землей", ни у кого и нигде не хватило духу вслух сказать хотя бы осторожное "против"…
Андропов решился хоть тут что-то предпринять. В апреле 1983 года он внес на Политбюро проект решения, звучащего предельно осторожно, хоть и все поняли: "Об устранении излишеств в расходовании государственных и общественных средств на строительство мемориальных сооружений". В документе прямо говорилось: "Запретить в 1983–1985 годах строительство новых и продолжение строительства начатых мемориальных музеев, монументов, обелисков, памятников, за исключением бронзовых бюстов лиц по указам Президиума Верховного Совета СССР, а также недорогих памятников погибшим в Отечественной войне".
Разумеется, члены Политбюро предложение своего Генерального секретаря одобрили единогласно. А дальше что? А ничего.
Количество "памятников" Ильичу никак не сократилось, да вряд ли и дошло это высочайшее распоряжение до местных властей. Однако гораздо важнее другое: коллеги Андропова по Политбюро вскоре открыто показали, что чихать они хотели на тонкие инициативы своего Генсека. И вот по предложению Гришина, поддержанному Черненко, Тихоновым, Горбачевым, Громыко, Романовым, другими членами Политбюро, в начале декабря 1983 года приняли постановление "О сооружении памятника Ленину на Октябрьской площади в Москве", хотя в столице уже было несколько десятков монументов первому вождю. Строить и возводить памятники оказалось значительно легче, чем обеспечить людей элементарным снабжением. Ведь уже давно колоритной приметой Москвы (тем более других городов) стали бесконечные очереди в магазинах практически за всем, начиная от "жигулевского" и кончая — что поражало иностранцев! — ювелирными изделиями.
Разумеется, количество памятников Ленину никакого влияния на идейную жизнь страны оказать не могло. А идеологическая линия Андропова выразиться в отчетливом виде так и не смогла — с одной стороны, по его осторожности, ставшей второй натурой, а с другой — просто по малому времени, отпущенному ему судьбой. Однако твердо продолжалось одно: явное и настойчивое преследование деятелей того направления, которых бывший шеф КГБ, а потом Генсек именовал "русистами".