— Я хотел на ней жениться, — простонал Зютек, явно сменив порядок изложения. — И по-прежнему хочу. Я не в силах от неё отказаться!
— Позвольте полюбопытствовать, что вы в ней такого нашли?
Уже в середине вопроса Майка сообразила, что нельзя его задавать. Жуткая бестактность — как лезть грязной лапой в незажившую рану, да ещё и с издевательским подтекстом. Ужас!
До Зютека никакие бестактности и подтексты не доходили.
— Как что… Вы не понимаете! Она такая… такая… необыкновенная! У неё такое телосложение… единственное в мире, что секс с ней… Это незабываемо! Это что-то, наверное, мышечное! Вы не понимаете!
— Нет, не понимаю, — подтвердила Майка, слегка цепенея.
Зютек, казалось, совсем сорвался с тормозов:
— Сам контакт с ней, непосредственное соприкосновение… Это пронзает насквозь! Просто фантастика, после неё другие женщины уже не существуют, это, как омут, затягивает навсегда! Она на него глаз положила, на вашего мужа, дала попробовать этого наркотика, а больше — ни-ни, пока не женится! Хочет, чтобы он женился, хочет развода, а вы ему развода не давайте, умоляю вас!
Пытаясь сделать умоляющий жест, Зютек опрокинул кофейную чашку, чего практически не заметил. Чашка покатилась по столу, свалилась на пол и разлетелась вдребезги. Персонал погребальной забегаловки был явно привычен к подобным проявлениям скорби, официантка быстро убрала осколки, а потрясённая Майка, пробормотав извинения, потребовала коньяку.
— Для этого пана… Нет, и для меня тоже! Новый кофе и минералку.
Обслужили их моментально.
— Хлебните-ка! Вы с ума сошли…
— Это точно…
— Ну ладно, а какая тут связь? Если я не дам развода, то что?
Зютек удивленно вскинул брови:
— Как что? Я же ясно сказал. Без развода он на ней не женится! А я могу жениться в любую минуту, а ей нужен законный брак — если он не сможет, то она выйдет за меня! Она не станет ждать бесконечно!
— Ну, бесконечности я не гарантирую, но лет на пять мы можем рассчитывать…
— Пожалуй, должно хватить. Столько времени держать дистанцию…
— Не поняла?
— Да это у неё приём такой. Показать, на что способна, а потом не давать. Я вашего мужа в этом отношении не знаю, сколько он вытерпит…
На этот раз Майке пришлось охнуть и подкрепиться коньяком.
— …но и ей тяжело придётся, учитывая её жилищные условия: в развалюхе, в тесноте, с роднёй…
Зютек на глазах приходил в себя, не иначе как коньяк подействовал. Он подозвал официантку, заказал ещё один и для Майки тоже, не спрашивая её согласия. В его голосе теперь слышалось больше горечи, чем слепой страсти.
— Ещё раз прошу меня извинить. Я не совсем спятил, только частично. Я же не утверждаю, что втюрился в идеал благородства и чистоты. Суть дела я тут выразил хоть и вульгарно, но верно, ничего не попишешь. Отлично вижу, что она — эгоистка…