— Я даже знаю, что глухарь не млекопитающее и уж никак не высшего порядка…
— Но мы-то — женщины, согласна? Я, во всяком случае, таковой себя чувствую, двоих детей родила, как-никак…
— Холера. Пожалуй, и мне пора…
— А Вертижопке удалось нас оболванить. Может, по-другому, а всё же. А значит, кто глухарь против нас? Никто, птичка. И нечего от мужчины слишком многого требовать.
Боженка с некоторым трудом усваивала новоприобретённые знания.
— В этом ты права, не спорю, тем более что у Вертижопки получилось на «ура». Заявила, что больше не даст, пока дело не устроится по её желанию. Тот попробовал взять её силой, парень оказался энергичный, но потом признался, крайне разочарованно, что с таким же успехом мог насиловать резиновую куклу из секс-шопа… Как бы там ни было, в итоге этот растяпа на всё согласился и даже сам предложил Доминику присмотреть за его квартирой, причём о Вертижопке ни словом не заикнулся, такое она условие поставила. Доминик, не будь лопух, ухватился за оказию, ты меня опять прости, но я не удивляюсь…
— Не переживай, я тоже.
На странное удовлетворение, прозвучавшее в Майкином голосе, Боженка внимания не обратила:
— И понятия не имеет, какова в этом роль Вертижопки.
— А тому «канадцу» она, в конце концов, дала?
Боженка фыркнула так, что чуть не поперхнулась остатками коньяка:
— Чёрта лысого дала. Промурыжила чуть ли не до отлёта самолёта и пообещала, мол, «когда вернётся…» Улетел, по слухам, в крайнем озверении.
— Ерунда, пройдёт. Погоди-ка, не пойму я, как мне к этому относиться, радоваться или нет?
— Я бы не радовалась, — проворчала Боженка, немного подумав.
— Наверно, ты права…
Боженка вдруг оживилась:
— Слушай, это же ещё не всё, дальше будет хуже. Давай разделаемся с отравой, я раскрою страшную тайну, и потом можем попробовать что-нибудь полегче.
В ожидании эффектного финала Майка оглядела батарею спиртного. Финская водка, ореховая настойка, белое и красное вино, виски и лимонная водка домашнего производства. Боженка не сводила внимательных глаз с бутылок.
— На фига ты ореховку купила? — удивилась она.
— Ничего я не покупала — подарили, даже не помню, кто и когда. Говорят, она полезная.
— Так-то оно так, но горькая.
— Из всего этого вино самое лёгкое…
— Слишком благородный напиток под Вертижопку, жалко переводить. А это… это та лимонная, что Доминик делал года три-четыре тому?
— Она самая.
— Её тоже жалко. Не! Предлагаю всё-таки перейти на финскую. Чистая, без затей, легко доступная. И холодная.
Майка не возражала. Поставила бутылку в стеклянный термос и засыпала колотым льдом. После чего вернулась на своё любимое место, взяла рюмку с остатками коньяка и поглядела на Боженку.