От самолета подошел Саженко, натягивая поверх шерстяных рукавиц кожаные перчатки.
— Моторы прогреты, товарищ командир самолета.
— До свиданья, профессор, — сказал Мочалов, — ненадолго. Через десять минут увидимся.
Он поднял руку к шлему и пошел к самолету. Моторы глухо работали на малом газу. Из кабины выглядывал Митчелл. У самолета кучкой стояли лагерники, испытующе рассматривая стойку.
Не дойдя нескольких шагов до самолета, Мочалов покосился на густую синюю тень на снегу, неотступно следовавшую за ним. Это была тень Саженко, вплотную шедшего за командиром. Мочалов нахмурился и повернулся.
— Виктор, ты останешься! Я лечу один, — сказал он сухо.
Саженко остановился на полушаге и часто замигал, как будто смотрел на солнце.
— То есть… как один? — спросил он, краснея.
— Очень просто! В десятиминутном пробном полете при солнце я могу обойтись без штурмана. Понятно?
— Но позволь…
— Ничего не намерен позволять, — отрезал Мочалов, — я могу потерпеть аварию при взлете или посадке. В этом случае я буду стараться сохранить не себя, а самолет. А на исправном самолете дело закончишь ты… Ясно?
— Дмитрий! Это хамство, — сказал ошеломленный Саженко.
— Об этом поговорим после.
— Но пойми же в самом деле…
— Штурман Саженко! Остаться на земле! — рванул Мочалов, кусая губы.
Очень тяжело подчиниться такому приказанию. Но и отдавать его тяжело. Долгая дружба связывает этих двух людей. Сейчас, может быть, ей наносится неизлечимая трещина обиды. Но командир должен командовать. Трудно быть командиром.
Саженко вскинул руку к шлему и насквозь прожег Мочалова потемневшими от злости глазами. По-уставному повернувшись, отошел шагов на пять и оттуда бросил с горьким негодованием, уже не по-уставному:
— Сволочь, Митька! Генеральствуешь?
— Ладно, — сказал Мочалов, застегивая шлем, — крой меня во всю мочь. Легче станет.
Он поднял голову и увидел в люке кабины Митчелла.
— Митчелл! Выйдите из самолета. Я лечу один.
Но Митчелл не пошевелился и смотрел на пилота с усмешкой. Мотнул головой упрямо и решительно.
— Я лечу с вами, пайлот. Я понял, о чем вы разговаривали со штурманом. Штурмана вы можете не брать, но место бортмеханика у мотора. Или вы не уверены в себе? — закончил Митчелл с дерзкой ухмылкой.
Захолодевший взгляд Мочалова остановился на белесых бровях Пита.
— Вы слышали приказание, Митчелл?
Но Митчелл осклабился еще дерзче.
— У вас паскудная психология анархического одиночки, пайлот Мошалоу, — сказал он, хорошо копируя тон Мочалова. — Садитесь, пока мы не поссорились.
Мгновение Мочалов смотрел на механика бешено вспыхнувшими глазами и вдруг расхохотался: