Зорге писал, что его попросили «помочь найти жилье» для членов советской делегации и что, по крайней мере, один или двое из них квартировали у него дома. Он также «выступал в роли телохранителя», и нет сомнений, что он был своего рода гидом для приехавших русских.
Зорге назвал имена двух других советских делегатов: Пятницкого и Куусинена, руководящих членов Исполкома Коминтерна. Нет никаких свидетельств, подтверждающих присутствие этих двух людей во Франкфурте в то время, и маловероятно, чтобы в создавшихся обстоятельствах вся верхушка Коминтерна приехала в Германию ради такого случая. Но Зорге часто будет использовать все эти имена в своих последующих показаниях.
Зорге не принимал непосредственного участия в дискуссиях на Франкфуртском съезде партии, но его личное обаяние и яркая личность, независимо от его неопределенного нелегального статуса, привлекли к нему внимание Мануильского и его советников.
Как пишет сам Зорге: «На закрытии съезда они (советские делегаты) попросили меня приехать в этом году для работы в штаб-квартиру Коминтерна в Москву. Я не мог выехать немедленно, поскольку должен был участвовать в нескольких организационных и разведывательных мероприятиях сразу после Франкфуртского съезда, однако предложение делегации Коминтерна взять меня на работу в разведывательное бюро Коминтерна было одобрено партийным руководством в Берлине, и в конце 1924 года я уехал из Берлина в Москву, чтобы в 1925 году приступить к работе».
Много лет спустя, во время следствия, Зорге слегка подправил это заявление, написав: «Переговоры о моем переводе начались в 1925 году. Официальный запрос о моей службе был отправлен в Берлин из Коминтерна».
Миссия советской делегации во Франкфурте провалилась, и большинство, избранное в новый состав Центрального Комитета Германской компартии, повело линию на критическое отношение к попыткам Коминтерна контролировать развитие событий в Германии.
Рут Фишер, одна из представительниц левого направления, позднее так описала отношения Зорге о русскими:
«Мануильский добился успеха в другой, более важной задаче, которая была частью его германской миссии. В сотрудничестве со специалистами ГПУ он имел обыкновение присматривать среди немецких коммунистов людей, подходящих для русской разведывательной службы. Зорге был представлен Мануильскому как человек, которому уже поручали небольшие разведывательные задания для Германской компартии. Мы в Центральном Комитете знали, что немецкие коммунисты числились на русской службе, но не могли влиять на такое положение дел — и это служило постоянным источником трений между нами и Мануиль-ским».