— Твои месячные регулярные, Примерно каждые 28 дней?
— Да.
Ужасный холод распространился по моему кишечнику. Она кивнула и посмотрела на календарь на стене.
— Таким образом, твой следующий менструальный цикл должен начаться через неделю. Если они придут не в срок, то, я хочу, чтобы ты прошла тест на беременность.
— А что потом? — Прошептала я.
Кэлли утешительно похлопала меня по колену. — Тогда от этого и будем двигаться дальше, конфетка.
Поблагодарив от всего сердца Кэлли, Рэйчел очень притихла. Когда мы вернулись в ее старую машину, я заметила, что ее руки слегка дрожали. Я понимала, что это все должно быть трудно для нее в некотором роде. Это призрак из нагрянувшего прошлого, напоминавший ей о вещах, которые она, скорее всего, ненавидела вспоминать.
— Рэйчел? — Позвала я ее.
Когда она посмотрела на меня, я улыбнулась. Я захотела быть не запятнанной зверством Уинстон. Я захотела жить.
— Я умираю от голода. Думаешь, мы могли бы где-нибудь поесть?
Рэйчел Тальбот улыбнулась. — Я уверена, что где-то в этом городе есть стейк с моим именем.
Рэйчел разгорячилась в своей обычной разговорчивости, когда мы сидели в броской оранжевой кабинке ресторана в Паркере. Она красочно рассказывала о прошедших годах, с тех пор, как покинула Долину Иерихон. Какое-то время она жила в Фениксе, заработав денег благодаря окружному конкурсу красоты, и даже выиграла титул. Когда деньги иссякли, она решила отправиться в путь и попытать счастья в Лос-Анджелесе. А потом ее автомобиль сломался в Куартзсайте и все изменилось.
Я оттянула подол моего короткого платья, подсознательно ощущая синяки на ногах. — Это была любовь с первого взгляда? — Спросила я. Я хотела услышать, что иногда отношения хорошо начинаются и благополучно завершаются.
— Не совсем, — засмеялась она. — Я думала, что Каспер Вайц был бойким на язык, саркастическим сукиным сыном, и не признавалась, что он проник под мою кожу, даже когда мы нерегулярно потели на простынях. Но я знала, сойдясь с ним, что он был чертовски лучшим, что у меня когда-либо было.
Внезапно она изменилась в лице и одернулась. — Черт возьми, — прошептала она. — Мне очень жаль, Промиз. Я не должна говорить тебе об этом дерьме, после всего, через что ты прошла.
— Нет, не говори так, — я покачала головой, заметив, что чувствую себя гораздо свободнее без гривы густых волос, что тянули меня вниз. Рэйчел подстригла их достаточно коротко, так, что концы не достигали плеч на два дюйма (Прим. 5 см). — Я имею в виду то, как ты говоришь об этом, это в своем роде мне чуждо...
Мой голос затих, так как непрошеный ужас прикосновения, избиения, соития, вернулся обратно.