Девушка потрясла головой, отгоняя остатки безвольного равнодушия, чуть было не погубившего все ее предприятие, и открыла глаза. Мир начал наливаться красками зрелого летнего полдня. В воздухе смешались запахи разомлевшей под солнцем травы, злой от жажды земли, беспомощных в спелой лени абрикосов. Зной, переполненный стрекотом кузнечиков, дрожал и рассыпался мелкими, острыми блестками. Небо взметнулось ввысь и щедро распахнулось над миром, даря ему солнечное золото. Разрозненные кусочки мозаики собрались в ясную картину. Неужели здесь? Возможно, прямо под ногами могила Кагана…
Ира развернула карту, которую и так помнила наизусть, но нужно было занять руки, чтобы они перестали мелко подрагивать. Как и дома за книгами, она начала негромко бормотать: «Вот кружок на карте, в приложении к местности это площадка диаметром от семидесяти до ста метров, не больше… Ага, пустырь… зарос бурьяном, пустырь небольшой, потому что справа и слева зажат домами… Я на дороге, а с той стороны, — прищурилась, — неважно, какая разница, что там, ну, куча щебенки, овраг… Вот оно, последнее звено цепочки, чуть не пропустила его, растяпа безмозглая… Если бы шляпу не забыла, уже все бы сложилось. Ну, есть тут хоть кто-нибудь?»
Ира направилась к новому, белого кирпича дому за высокими железными воротами. Откуда он тут такой? Как богатырь в сонном царстве. Может, люди с мозгами тут живут, смогут толково ответить. А вдруг там собака? Да и не похоже, что дома кто-то есть, хозяева, видать, крепкие, молодые, самое время им на работе быть.
Девушка в раздумье остановилась и нерешительно посмотрела на другой дом. Хм, дом, одно название… Живут же люди! «Жилище украинских крестьян, конец девятнадцатого — начало двадцатого века, построено из самана*, обито толем, покрыто камышом. Действующая модель. За ветхим забором густые кусты крыжовника, во дворе на провисшей веревке сохнет белье, — чопорная, томная дама-экскурсовод уступила место азартному сыщику. — Оно еще влажное, значит, хозяева далеко отойти не успели. Собаки во дворе нет…»
На стук вышла сухонькая старушка. В руке у нее — о чудо! — алюминиевая запотевшая кружка. Водичка!
Ира в два приема заглотила воду, чувствуя, как холодные струйки стекают с подбородка, выдохнула:
— Спасибо!
— Пый, пый, дытыно… може, ще прынэсты? Ты чия будеш? Дэ живэш?
— Я из Славянска, по делам… Бабушка, а почему там, на пустыре никто не строится? Страшно, наверное, по ночам?
— Та я вже прывыкла, усэ життя так прожила. Мисцэ, кажуть, нэчистэ, чорта в давни рокы поховано, як раз посэрэдыни. Так чи ни, хто знае?.. алэ люды тут зроду не хочуть хаты будуваты…