В тетрадке с антресолей Ира написала о мальчике, который странным и непостижимым образом появился в ее жизни. Написала о любви к своему еще не родившемуся сыну, и о жутком ужасе, когда в его первом же его взгляде прочитала, что, не сын он ей вовсе; о тайне, с которой так трудно, почти невозможно было справиться на первых порах; о глухой тоске бессонными ночами и о дневном страхе ожидания катастрофы. Может, права была та, черная, посреди комнаты?..
Но дни шли, со временем наладилось размеренное, спокойное существование, где у каждого определилось свое место. Обязанности ее оказались несложными. Малыш хлопот не доставлял, лишнего не просил, и прекрасно обходился без нее, как и она без него.
Так прошло полгода. Однажды на рассвете ее разбудили какие-то необычные звуки из комнаты Миши. Ира нашарила тапки, посидела, прислушиваясь: булькающее, гортанное, заикание, как будто слабослышащий с утра пораньше старательно выполняет специальные упражнения. Странно… Может, чем подавился, заболел, или режется зубик?
В дверях она по привычке, но уже без страха остановилась.
Обычно спокойное лицо мальчика скривилось от напряжения. Он гримасничал, раскрывал рот, высовывал и снова прятал язык, пухлые щечки дрожали, перекашивались, надувались и опадали. Но он не выглядел больным, встревоженным или испуганным. Кажется, в жизни ребенка начинается новый этап. Что он ей принесет?
Вдруг странные звуки сложились в неуклюжие, едва понятные, но осмысленные слова:
— Добрррл-л-лое утррр-ло, Ирррл-л-ла!
Ира сползла по стенке на пол, слезы покатилсь по щекам:
— Ты кто?.. Кто ты?..
Невнятно, через «кашу» во рту донеслось:
— А щ-щ-шс-са-ма поду-у-умай… прлр-ро не-порро-чщч-ное зза-чщщ-ча-тие слы-хха-а-лла?
— Кто я? — малыш задумался, помолчал. Улыбнулся снисходительно. — Сама Миш-ш-шей наз-звала. Пусссть будет так.
*****
Уже три дня настроение у Анчара препаршивое. Все тело противно зудит, словно в крапиве вывалялся.
Дернул же черт за руку и ткнул его палец в схему взрыва. Там Анчар заметил ошибку. Маленькая ошибочка, незначительная. Да и не ошибка, если по большому счету: можно так, а можно и эдак. Но «эдак» будет не по правилам, а по опыту, на «авось», как говорится, сойдет, как до сих пор сходило. Но Анчара учили по-другому, и учеба крепко въелась в его душу, мозги, характер. С каждым разом все труднее было себя сдерживать, не замечать местного «авось». Вот и не сдержался в конце концов. Первый раз оказался последним.
Йоси удивленно посмотрел на рабочего. Хороший парень, старательный. Добросовестно и споро управляется с работой. Такой худой, невысокий, а тяжеленные мешки с аммоналом молча таскает, детонаторы вставляет — даже учить не нужно. По утрам грузовик со взрывчаткой «ведет», как привязанный: ни утренний бестолковый поток машин, ни пробки, ни новые маршруты ему не помеха. Мигалку на крышу — и «кадима» — вперед. Надо отметить, иврит у него приличный. С таким ивритом мог бы найти что-нибудь почище, но, видно, не хочет, кто их, этих «русских» поймет. Конечно, можно так, а можно и эдак, но Йоси понимает, что дело не в этом. Такое может увидеть только взрывник, равный по мастерству ему самому. Получается, как ни крути, что во взрывном деле парень разбирается не хуже него, известного на весь Израиль мастера.